Заповедь

— Это уже я решил, — повысил голос Мурат. — Я ж тебе объяснял, почему не стоит играть свадьбу Руслана и Нади здесь. Из-за твоей ссылки в Сибирь у него и так было немало неприятностей. Не стоит добавлять еще одной. А свадьба на виду у всех вызовет кривотолки, появятся охотники настрочить кляузы начальству Руслана. Да и времени нет: завтра твоему сыну надо быть в Домбае...

— Да что это за жизнь пошла?! — застонал отец. — Родному сыну свадьбу делать тайком?! Никогда такого не было!

— Но свадьба будет, — непреклонно заявил Мурат: — Не у нас, так в Домбае. Так я решил. И на ней будешь и ты, Умар, и Сима, и я, и Езетта, и Абхаз, и Алан... И кто еще нам нужен?

— Невеста не поедет вместе с Русланом, — непреклонно заявил Умар. — Кто ее привезет на свадьбу?

— И об этом подумал, — сказал Мурат и обратился к Руслану: — Ты завтра поедешь в Домбай один. Надя останется здесь.

— В нашем доме?! — нахмурился Умар.

— В вашем неудобно, — согласился дядя Мурат. — Но может быть, у Езетты? А доставлю ее в Домбай на свадьбу я сам. Возьму с собой кое-кого из молодых горцев, так что обычаи будут соблюдены...

— Отец, можно я с собой возьму Алана? — спросил Руслан. — Пусть с нами поживет.

Отец укоризненно покачал головой:

— Вам с нею, — кивнул он на Надю, — самим бы как-нибудь устроиться...

В дверь заглянула Езетта, объявила:

— Стол накрыт...

... Утром, еще затемно, проводили Руслана и улеглись спать...

Настоящим праздником в семье были дни, когда мы получали весточку от Руслана и особенно Абхаза, который лишь изредка давал о себе знать: его и раньше силой приходилось заставлять брать ручку. От старшего же брата ежемесячно приходило по одному-два письма. Короткие, с припиской, сделанной Надей. Брат сообщал о своих новостях, интересовался нашими делами. Обо мне он ни разу не забыл упомянуть, обрадовался, узнав о моих успехах в учебе и шахматах. Мать очень волновало, как они устроились, и она Надю просила сообщать об этом, потому что Руслан отделывался ничего не говорящей фразой: «Жить можно». Молодая жена в унисон мужу тоже отделалась краткой припиской: «Получили одну комнату в жилом доме, расположенном вблизи казармы, все удобства во дворе, керосин систематически привозят, так что обед готовлю на примусе».

Наконец пришло и долгожданное сообщение, что Руслан стал отцом; это означало, что я стал дядей. Узнав, что своего первенца Руслан и Надя нарекли в честь знатного родича Муратом, мой дядя выпрямился во весь рост, и от его фигуры с отставленной в сторону правой ногой, с руками, вцепившимися в огромный кинжал, так и веяло гордостью и даже самодовольством. Кончики усов победно торчали вверх.

— Когда они еще сюда приедут? — вопрошал он, мечтая поскорее увидеть маленького тезку. — Надо бы самому наведаться к ним.

И он попросил меня написать Руслану, чтобы тот прислал точный адрес и как добраться до него из Москвы. Мы так и не знали, в городе, селе или поселке живут Руслан и Надя: вместо названия населенного пункта на конвертах стояли таинственно-зловещие буквы «п/я» и длинный ряд из шести цифр. Только и было известно, что в Карело-Финской республике.

Ответ на письмо с запросом дяди Мурата не приходил всю зиму. Надя прислала два письма, в которых ни словом не обмолвилась, получили они наше послание или нет. Коротко сообщала, что у них все в порядке, Муратик подрастает и уже проявляет гагаевский характер: что пожелает, то немедленно подавай ему, иначе криком исходит. Просила не беспокоиться о них. И ни словом не упомянула о Руслане.

Однажды в отсутствие матери отец сказал Мурату:

— Чувствую: воюет Руслан с финнами.

Мурат, ничуть не удивившись, согласно кивнул головой:

— Как услышал по радио о начале войны с финнами, сразу понял, почему молчит Руслан, — он шастает по тылам врага, не до писем.

И только после того, как было сообщение о прорыве линии Маннергейма и взятии Выборга, пришла наконец весточка от Руслана. Он писал, что все у них хорошо, чести фамилии и Осетии он не посрамил, — ему вручили орден. А Надя в своей неизменной приписке просила прощения у нас за то, что скрыла участие мужа в войне: думала, так меньше будет у родителей беспокойства о сыне... Теперь Руслана переводят в крепость Брест, и он и она надеются, что там условия жизни будут получше.

Глава 42

В воскресенье отец за завтраком мимоходом сообщил матери, что собирается съездить во Владикавказ. Я не придал значения ни его словам, ни понимающему взгляду матери, которым она его одарила. Но поздно вечером, когда я возвратился домой из парка и увидел дожидавшегося меня отца, я смутно догадался, что его вылазка в город как-то связана со мной... Так и оказалось...

— Накорми сына, — сказал отец, и мать торопливо поставила на стол помидоры и огурцы, холодное мясо, жареный картофель, хлеб, цахдон — любимую мою приправу из листьев перца в смеси с кефиром и сметаной...