Зарра. Том 1

Матери и дочери, как правило, сидят у входов в сакли, в основном на веранде. Их основным занятием является обработка шкур, волокон конопли; гребнями вычесывают шерсть, на веретене прядут пряжу. Из ниток шерсти баранов ткут ворсовые ковры, сумахи, паласы, шьют одежду. Женщины, когда выпадает свободное время, садятся на краю террасы, угощаются халвой, другими сладостями, обмениваются свежими новостями, ведут разговоры о житье, делятся веселыми шутками. А в холода по возрастным группам и интересам у кого-нибудь одной собираются на посиделки, рукодельничают.

В долине реки Рубас-чай, по соседству с калукцами, живут гунны – родственное племя Мирзы. У истоков Рубас-чая живут хамандары, чиликцы, агульцы, под Каркулдагом – нитрикцы, между правым и левым притоками реки – чуркулы, кухурики, на юге – этеги. Калукцы с ними всегда ладят: берут девушек замуж за своих сыновей, за их сыновей выдают своих дочерей. С ними держат торговые и экономические связи: мед, изделия из бересты, скот, строительные материалы обменивают на зерно, виноград, овощи, фрукты, вино. В лесах дичи хватает всем. А на тучных альпийских лугах вместе пасутся их стада крупного и мелкого рогатого скота…

* * *

Мирза страшно скучает по родному очагу, Священному дубу, друзьям, больно переживает за своих соплеменников. Он долго терпел, тосковал по родным местам, в одно время так затосковал по родному очагу, что чуть не расплакался. Наконец, терпение лопнуло, решил, какие бы преграды на его пути не станут, отправится на разведку в свое стойбище. В первую очередь он поклонится Священному дубу, Священной горе, на макушке, в небольшом домике, хранится шашка Бога, природному мосту Мучри, пещере Дюрк.

Он заготовил съестных припасов для брата и сестры, рассказал им о своих планах, предупредил Махмуд-бека, чтобы он о них заботился, заверил, что скоро вернется, и ранним утром пустился в дальний путь. К концу дня он был у границ территории своего племени.

Вдруг в чаще леса его ухо уловило шуршание ног, а потом потрескивание сухих сучьев на опавшей прошлогодней листве. Он по характеру опрометчивой ходьбы определил: это не зверь и не охотник. Тот и другой в лесу не любят лишних шумов. Тогда кто? Мирза между густыми деревьями бука заметил с трудом пробивающегося человека. Он спрятал коня, сам укрылся за стволом массивного бука. Здесь его никто из соплеменников не должен видеть, иначе, нападут и убьют. Ктото, хромая и тяжело дыша, на спине волочил тяжелый груз, завернутый в белое холстяное покрывало. Мирза отогнул ветки и заметил ненавистную сгорбленную фигуру Пери, которая под тяжелым грузом на спине еле плелась по лесной тропинке. «Притворщица! А на стойбище все время жалуешься, что у тебя не разгибается спина, от нестерпимых болей ломятся руки и ноги, что без посторонней помощи ходить не можешь! Смотри на нее, даже тяжелая ноша на спине ей нипочем! Странно, с чем и зачем она направляется в эту глушь?! Может, прячет казну племени?!» Всмотревшись, Мирза чуть не вскрикнул от удивления: старая ведьма на спине несла ребенка, завернутого в белую холстяную скатерть. Вот видна его обритая головка, он беззаботно спит. Когда старуха прошлась совсем рядом, Мирза от удивления чуть не вскрикнул: он узнал мальчика. Это сын Старшины, племянник Мирзы.

«Проклятие, смотри на нее, что за страшные дела она вытворяет?! Плутовка старая, на стойбище притворяется святой, а сама чужих детей крадешь! Старухи, молодые женщины стойбища тебя от сакли к Священному дубу и обратно на руках носят. Вдруг выясняется, что ты симулянтка! Когда же ты, притворщица, успела набрать такой прыти? Чтобы тебя, ведьма, волки задрали! А впрочем, куда ты с мальчиком направляешься?» – хаотично думал Мирза, в некотором расстоянии следуя за старухой.

Лес становился плотнее, буковые деревья, растущие вперемешку с ясенем и грабом – выше и гуще. Старуха держала путь к южному склону, к пещерам, где на макушках горбатых холмов растет осина, где волки любят заводить логова.

Старуха со своей ношей доковыляла до холмов, раскиданных по лесу огромными грибами. Как мне рассказывал отец, все они между собой связаны подземными ходами, лабиринтами. Ветер, сточные воды тысячелетиями из них вымывали углубления, так образовались множество больших и малых пещер.

Старая ведьма тяжело присела на пенек, на спине развязала узелок с ребенком. Он мирно спал. Она положила его на прошлогоднюю листву. Старуха была страшно уставшей, ей не хватало воздуха, она чуть ли не задыхалась. Она отдышалась, у ручейка, пробегающего мимо, умылась, освежилась. Обратный путь был дальний, трудный, к закату дня ей надо было успеть на свою стоянку. Она нехотя вернулась к мирно спящему мальчику, нагнулась над ним, ему на ухо прошептала что-то невнятное. Ехидно улыбнулась, брезгливо отвернулась и, не оглядываясь назад, пошла быстрым, хромающим шагом.