Зарра. Том 1

Под корнями этого дерева находился саркофаг. В саркофаге – священный камень, приносящий дождь. Закончив все надлежащие обряды, песнопения, старухи открыли саркофаг, камень, приносящий дождь, поддели ломиком, три раза приподняли, опустили. Хором прочли молитву, раздали милостыню и разошлись. Они были уверены, что после проведения этого обряда дождь должен идти семь дней и семь ночей.

Не успели Гудил и сопровождающие его люди ступить на площадь перед мечетью, как молодежь вскинула ружья, и от оглушительных, беспорядочных выстрелов затряслось все село, утесы скал, начинающие с порога села. Под грохот ружей аксакалы гуськом выходили из мечети. Последним шел Хасан, он был печален, сумрачен…

Сегодня с самого утра с гор дул ветер, небо подернулось туманной пеленой, но пока не было видно следов дождя.

Когда главный мулла округа Шахбан на годекане монотонно заканчивал молитву, все, стоящие на площади, удивленно ахнули. Откуда-то на площадь с бурдюком в зубах неожиданно выскочила Рыжегривая волчица, бросила в круг изумленной толпы людей бурдюк и исчезла. Из бурдюка на гладкие камни площади струей полилась чистейшая вода.

– Это нам священный дуб послал ангела в образе Матери-волчицы, – прошептал кто-то изумленно.

– Да, да, Аллаху Акбар! Священный дуб, священный дуб! – подхватили в наитии остальные.

Вдруг вокруг селения, в селении, в ореховой роще, в кустарниках, в садах глухо зашумел поднявшийся с гор ветер. Он впереди себя погнал с гор черные тучи. Они наступали нерешительно, неуверенно тягались с тугими валами ветра, наливались тяжелыми капельками дождя, оседали на холмы, леса, холмы вокруг поселения. Грянул отдаленный гром, он эхом пронесся по долине реки, окрестность загудела от раскатов грома. Вдруг с неба начали падать редкие крупные капли дождя. Все лица на годекане, кровлях, улицах изумленно обратились в небо.

Дождь все усиливался. Проливной дождь, долгожданный, выпрошенный у всевышнего Аллаха молитвами, зашумел, поливая обильными струями глубоко треснувшую, покрытую чешуям, землю, освежая раскаленный зноем воздух. Люди обнимались, поздравляя друг друга, но больше всего похвал и хвалебных слов досталось Хасану.

«Все! – прошептал Хасан. – Я свой долг перед своими сельчанами выполнил. Теперь надо выполнить долг мужа перед похищенной женой: я обязан найти ее живой или мертвой. Говорят, вора или конокрада в горах поймать почти невозможно. Он там исчезает, как дым, – еще чуточку подумав. – Он на глазах исчезает, как дым».

Почему-то свои поиски Хасан начал с Дербента, так подсказывало сердце.

2003 г.

Купола Джума-мечети

Солнечное жаркое утро бирюзой отражалось на шарообразном главном куполе Джума – мечети с острым золоченым верхом и полумесяцем. Широкий двор, анфилада огромных тополей по краям, прохладные тенистые навесы, стоящие у северной стены, шум плещущего фонтана давали приют паломникам, многим десяткам мутеллимов, распевающим перед учителем богословия суры из Корана.

У открытых дверей мечети, на скамейке, сидели мужчины, женщины в папахах, тюбетейках, попрошайки разных возрастов, национальностей, включая выходцев с Востока, Средней Азии. Они обменивались утренними новостями Древнего Дербента. Несколько случайных попрошаек, просящих подаяния, теснились на улице, напротив ворот. Рядом с ними под чинарой, разостлав на зеленой траве грязный бешмет, прикрыв глаза, лежал оборванец сомнительного происхождения.

За какие-то полчаса оборванец от благочестивых мусульман услышал все новости города. Но вдруг, когда они переключились на Табасаран, веки оборванца дрогнули, по лицу, сменяя одну за другой, поползли краски. Но когда из уст благочестивых мусульман нищий услышал имя Шархана, он от неожиданности вздрогнул и привстал: у него ушки стали на макушке. Они говорили, что Шархан из предгорного Табасарана на двух тяжелых грузовиках с прицепами привез пятьсот баранов, и какой-то коммерсант из Чечни закупил их оптом и еще заказал.

«Откуда у Шархана столько баранов? – задумался оборванец, – у него в общинной отаре пасется всего пятнадцать овец. Может, это не тот, а другой Шархан из нашего района? Мало ли в Табасаране Шарханов!» – успокаивал себя оборванец.