Зарра. Том 1

За какой-то межродовой спор отец в возрасте семнадцати лет ее насильно выдал за нелюбимого человека. И не повезло Шах-Заде с первым браком. Она одиннадцать лет прожила с мужем-тираном, родила сына, дочку. Муж первые годы совместной жизни любил ее, любил без памяти. Потом стал пить, первое время не так сильно, по праздникам, выходным дням, а потом часто: сутками, неделями, беспробудно. У него в глазах потух свет, по ночам перестал приходить домой. Пил до умопомрачения, до чертиков в глазах, до потери пульса и в этом состоянии страшно избивал жену. Она вечно ходила в ссадинах, синяках, гематомах на голове, лице. Сколько она не старалась, чтобы сохранить семью, но все радости жизни дымом от гаснущего очага уносились через двери дома, через очажную трубу. На глазах у детей, односельчан угасал их семейный очаг, с каждым днем в нем все меньше и меньше становилось огня. В один день Шах-Зада увидела, в очаге остались одни тускло мерцающие угли, через время и они угасли.

Разность воспитания, совершенно противоположные интересы к жизни, вечная нехватка денег, которая их за товаром «челноками» гоняла по всему Востоку и Западу, бесконечные удары судьбы привели их совместную жизнь к трагическому завершению. Счастье улетело от них, между ними осталась неразделенной только одна горькая реальность. Шах-Зада долго терпела, но после очередных побоев мужем у нее лопнуло терпение. Собрала свои нехитрые женские пожитки, мальчика взяла на руки, дочку за руку и ушла в родительский дом. А сегодня ей исполняется сорок лет!..

* * *

Дома было очень душно, Шах-Зада решила пойти на речку и искупаться. На речке у нее было свое любимое место, куда мало кто заглядывал. Она быстро разделась, посмотрела туда, сюда, нет ли где любопытных глаз, со скалы сбросилась в глубокую плотину. Она долго плескалась в воде, выплыла на берег, намылилась любимым детским мылом, тщательно обмылась, насухо вытерлась полотенцем, оделась, расчесалась, надушилась восточными благовониями. У нее еще оставалась уйма свободное время. Решила набрать дикого спелого фундука. Набрала полные горошины, села под орешником, стала их ломать камнем и есть. В ее распущенных колечках волос, ручейками струящихся на спину, блестящих и волнистых, играли лучи солнца, на них догорали спрятавшиеся изумрудные капли воды. Влажное платье приятно холодило тело. Шах-Зада расположилась под орешником, растущим недалеко от мечети, вожделенного места ее грез и сновидений, бесконечных слез и излияний.

Раскаленное солнце все выше поднималось по небосводу. Шах-Зада устала сидеть под деревом. Она в ладонях машинально перекатывала горошины фундука, неустанно думая о Хасане. Ей жалко было Хасана, который в последнее время сильно сдал; он похудел, дни и ночи проводил в молитвах в мечети. Он при встрече с ней упорно молчал, не мог простить измены – ее замужество с нелюбимым человеком. Он старался ее упорно не замечать. Даже после того, как она развелась с мужем, все дулся, от нее отворачивался.

Шах-Зада знает, жена Хасана неизлечимо больна и, говорят, прикована к постели. Хасан за жену страшно переживал. Даже если он на улице лицом к лицу сталкивался с Шах-Задой, его печальные и задумчивые глаза не замечали её; он проходил мимо, как живая молитва, как тень уходящего дня. От такого отношения к себе Шах-Зада сильно обижалась, ее бросало в дрожь, а по ночам долго и неутешно плакала.

«О боже, как изменился Хасан! Что с ним могло случиться? Обиделся на меня? Я понимаю. За измену я тоже на него обиделась. Ведь тогда он тоже меня предал, женившись на Айханум. Надо было знать, видеть, что я с первого класса по уши в него была влюблена. Я тоже хороша, мне тоже надо было проявить характер, когда отец за какие-то свои огромные долги меня насильно выдавал замуж за ирода! Находясь замужем за другим мужчиной, я ни на минуту не забывала Хасана. Хасан всегда был в моем сердце. Я образ его, как молитву, как талисман, всегда держала в памяти. И сейчас создалась другая ситуация: я его люблю, я свободна в своих действиях, я готова броситься перед ним на колени, просить, умолять о пощаде. Он же умный, рассудительный, кому, если не ему, понимать такие простые истины! Тогда почему он обходит меня стороной? Ах, да, как я не догадалась! Задето мужское самолюбие! Ох, эти горделивые джигиты, приверженцы дагестанских средневековых традиций! Теперь мне как быть? Как ему доказать, что мы нужны друг другу, мы в обиде и разлуке долго не проживем, зачахнем? Как завоевать твое былое расположение, твою былую любовь, Хасан?» – так Шах-Зада причитала по бессонным ночам.

* * *

Последнее время у Хасана вошло в привычку дни и ночи проводить в мечети на коленях. Шах-Заде надо было растрясти его, привести в чувство и действовать, действовать немедленно. Но как?