Защитник Империи

— Можно и в город, — благодушно ответствовал Большой. — Только Серого надо упредить, чтобы знал, где тебя искать, если что. А так… Кто что хочет, тот то и делает. Я вон отоспаться попробую.

— Ясно, — кивнул я и, с намеком покосившись на близняшек, заметил: — Надо тогда Джейкоба, пожалуй, выловить, да в город вытянуть. Покажет хоть, где здесь что.

— Нет, Пройдоха никуда не пойдет, — покачал головой жующий свою долю пирога Большой. — Сегодня командир его осаживать не будет, так что квасить он будет, пока не упьется в хлам. Традиция у него, понимаешь, такая.

— Да он вроде и без того закладывает неплохо, — хмыкнул я.

— Это да, не может он без этого, — согласился Герт и пожал плечами: — Впрочем, ничего удивительного в этом нет. Помирать всем страшно. А чем дольше служишь в «Магнусе», тем ясней становится, что смерть обмануть не удастся и скоро она придет за тобой. Вот и начинает у нас народ потихоньку кто за воротник закладывать, кто на дурь подсаживаться.

— Так запретили бы отцы-командиры — и никаких проблем, — недоуменно посмотрел я на своего собеседника.

— Да бесполезно это, — с досадой махнул рукой Большой. — Пробовали, запрещали. Но без возможности хоть немного забыться и отрешиться от своего страха, человек ломается еще быстрей.

— Джек вчера тоже целую бутыль вина к себе в номер утащил, — грустно вздохнули близняшки. — Досталось ему.

— Однако… — крепко призадумался я. И спустя некоторое время вымолвил: — Странно все это. Работа у нас, конечно, опасная и все такое… Но ведь надежда есть, а это должно хоть как-то поддерживать.

— Должно, — кивнул Большой и покрутил перед собой руками, изображая непонятную фигуру: — Да только шанс-то этот наш… Такой эфемерный…

— На сегодняшний день известно лишь об одном случае беспримерной храбрости бойцов «Магнуса», — уведомили меня близняшки. — Это когда четвертый отряд упокоил лича и его свиту.

— Угу, — подтвердил Герт. — Так и есть. Можно сказать, повезло четверке. Если забыть о том, что из всего подразделения в живых остался лишь их маг.

Я подумал чуток и вздохнул:

— Весело, ничего не скажешь. Однако, по-моему, все, кроме, пожалуй, Героя, знали, на что шли. Ибо иной вариант в виде позорной смерти на плахе или пожизненной каторги — еще хуже.

— Все так, — не стал спорить Большой. — Только смириться с этим не у всех получается… И ломаются люди.

— Пройдоха, стало быть, уже на краю? — внимательно посмотрел я на Герта. — И рано или поздно сорвется?

— Ну да, — подтвердил мои выводы собрат по оружию. — Оно ведь как выходит — чем больше допущенных ошибок твою мятежную душу гнетет, тем ближе точка срыва. А Пройдоха столько всего натворил…

— Просто нельзя сомневаться в том, что все будет хорошо, иначе станет очень плохо, — глубокомысленно заметили девушки.

Я покосился на них. И хмыкнул про себя. Вот уж кого, похоже, ничто не гнетет. Впрочем, такая удивительная безмятежность и спокойное отношение к смерти — скорее всего заслуга вывертов их пострадавшего от слияния сознания. Ведут себя как дети, честное слово.

— Значит, старых долгов на Пройдохе — как блох на бродячей собаке? — вернулся я к заинтересовавшему меня моменту.

— Угу, — пробасил Большой. — Хоть он и хорохорится, а не иначе кошки на душе скребут за содеянное. Сколько злодеев по его милости от наказания ушло!

— Нет, — помотали головками близняшки. — Джейкоб говорил, что в своих проступках нисколечко не раскаивается. Просто обидно ему до глубины души, что в итоге придется самому за всех этих мерзавцев расплачиваться.

— Пусть так, — пожал плечами Большой. — Ну да никто его не неволил. Сам в сговор с Ночной гильдией вошел и за немалые денежки спасал ее членов от виселицы. Горе-дознаватель…

— Так он во второй управе служил? — Мне сразу стало понятно, почему так неприязненно Джейкоб встретил появление в отряде стражника. Мы же с дознавателями завсегда на ножах. Потому как ослов среди них слишком много — не в силах даже известного преступника изобличить и довести до суда. Иной раз какого-нибудь ворюгу по десять раз приходится хватать, прежде чем эти олухи достаточно доказательств наберут. Как тут на них не злиться?

— Угу, — закончив с пирогом и перейдя к долгожданному пиву, подтвердил Большой. — Его милость дознаватель первого ранга Джейкоб Лангбер!

— Был. Да весь сдулся, — проворчал неожиданно подошедший к столу Пройдоха и тяжко рухнул на лавку. — Языками чешете? — Не дожидаясь от нас ответа, крикнул на весь зал: — Вина мне! И девку пожарче! — заставив тем самым крутящуюся неподалеку девушку-прислугу залиться краской и броситься прочь. На кухню, наверное, за вином.

— Есть такое дело, — не стал отрицать Большой. — Сидим вот да болтаем.

— А о себе небось своем дружку-стражнику не рассказываешь! — тут же уличил его Пройдоха, явно страдающий от похмелья и желающий отомстить за это всему свету.

— Спросит — расскажу, — спокойно ответствовал Герт. — Мне в отличие от некоторых стыдиться нечего. Да и в содеянном я не раскаиваюсь: случись такая история вновь, поступил бы так же.