Завтра будет вчера

Резко дернула вбок головой и улыбнулась, пытаясь не закричать от боли, глядя на дверь слева от себя.

— И что ты сделаешь со мной? Запрешь здесь? А дальше? В этом и заключается твоя месть? Так мелко? Может, убьешь меня, да и дело с концом? Ну же… доставай пистолет. Только сначала проверь, нет ли здесь скрытых камер.

* * *

И начало отпускать. Ее боль такая вкусная. Я даже глаза закатил от этого вкуса на языке. Ментального острого осадка от ее горечи. Да, Нари, боль на вкус горькая или соленая. А я никогда не любил сладкое, и мне до дикости вкусно сейчас чувствовать осадок твоей боли.

— Конечно, твоей, — так же тихо сказал ей на ухо и насильно за волосы вынудил смотреть не на дверь, а в окно, другой рукой сдавил под ребрами, обездвиживая, — Ненавидишь? Это же прекрасно, девочка. Ты порадовала меня вдвойне.

Ткнул в окно еще сильнее, а хотелось ударить об него, так чтоб смотреть как стекло вопьется в ее идеальную золотистую кожу, и кровь потечет по ее скулам… по ее гладким скулам мне на пальцы.

— Запереть? Нет. Что ты, маленькая. Как я могу? Разве это интересно? Ты останешься здесь по доброй воле, потому что, если ты только переступишь порог этого дома, кто-нибудь умрет. Вон там, — я резко распахнул окно и толкнул ее грудью на подоконник, заставляя выглянуть наружу, все еще удерживая за волосы, — видишь у забора сколько места? Я буду хоронить всех, кого ты любишь. Поняла? Их ведь не так много осталось, да, Нари? Хочешь увидеть их здесь? На твоем кладбище?

Медленно провел ладонью по напряженной спине, чувствуя, как намокает блузка от крупных капель дождя.

— Каждый твой шаг… я знал. КАЖДЫЙ… Понимаешь, о чем я? Одно неверное движение, и у этого забора начнут появляться холмы. И да, я теперь всегда проверяю есть ли где-то скрытые камеры, чтоб никакая долбаная сука не могла меня предать.

* * *

По спине ледяными мурашками страх, забираясь под одежду, проникая через поры под кожу. Чистейший, мощной концентрацией. Словно впрыснули инъекцию прямо в вену, и меня начинает скручивать сразу же, как только эта дрянь попала в кровь. Заморозила ее. Да, изнутри. Я не ощущаю ни дождь, остервенело бьющий по моей коже, ни ветер, бросающийся на меня истерическими порывами.

Смотрю на забор и кровавые пятна, расползающиеся широкими безобразными кляксами перед глазами. Автоматически поднесла руку к щеке, стирая слезы. Не знаю, почему поверила ему. Почему не засомневалась ни в одном слове. Просто поняла — найдет… и убьет. Ведь он однажды именно так и поступил.

Но тогда я ему помогала сама. А сейчас… Сейчас, если понадобится, я зубами вгрызусь в его горло и не позволю снова окунуть себя в тот Ад. Он больше не получит ни одной жизни тех, кто мне дорог.

Закрываю глаза, жадно вдыхая запах дождя в надежде, что он заглушит собой запах мужчины, стоящего за спиной. Так пахнет моя боль.

Стиснула пальцами подоконник, когда почувствовала на спине его ладонь. Она обожгла резкой болью, от которой захотелось вскрикнуть. Прошу, пусть только не трогает меня… Пусть убивает… Лучше прикосновение стального лезвия, чем его рук. Разве можно одновременно замораживать словами и заставлять гореть прикосновениями?

— Если знаешь КАЖДЫЙ мой шаг… то назови тех, кого я люблю.

* * *

А кожа через блузку печет ладонь, горячая, такая горячая. И ее ягодицы прижимаются к моему паху. Эрекция оглушила самого настолько неожиданно и болезненно, что яйца скрутило в дикой потребности взять суку прямо здесь.

— Зачем? Мы будем играть, Нари. Я буду смотреть на твою реакцию, когда их по одному будут здесь закапывать. Ты веришь, что я на это способен? О дааа, уже веришь. Так дрожишь.

Дернул блузку вверх открывая беззащитно хрупкую спину с выступающими позвонками. Мокрая от дождя кожа, покрытая мурашками, по которой я провел подушечками пальцев после того, как резко притянул ее к себе, впечатываясь членом в ее ягодицы. Обхватил грудь через мокрую блузку и сильно сжал, тяжело дыша ей в затылок. Возбуждение зашкалило с такой силой, что у меня потемнело перед глазами.

— Так вот. Запоминай правила игры, девочка. Они невероятно простые. Я говорю — ты делаешь.

Дернул ремень на ее штанах и рывком стянул их до колен.

— Одно движение и сегодня начнется отсчет в нашей игре. Ты ведь не хочешь, чтобы еще кому-то было больно?

А самого колотить начинает от вида ее бедер, обтянутых черным кружевом трусиков, и я потянул их вниз.

— Завела нового цербера? Старый кобель лучше предыдущего? М? Хорошо трахает тебя, а, сука?

Вдавил в подоконник, все еще удерживая за волосы, провел пальцами между стройных ног и тут же вошел двумя в нее. Глубоко и сильно. Хрипло застонав от ощущения шелковистой упругости ее плоти… и влаги. Да, она была влажной. И меня это разозлило и довело до наивысшей точки ярости и похоти.

— Нравится, да, Нари? Со всеми, бл**ь, нравится? Каждый кто поставит раком, заставляет течь?