Завтра. Гром завтра. Солнечный восход завтра. Долгая дорога в завтра

– Да, он хорошо сработал. – Джимкорбин, рослый, в зеленом азиафриканском мундире, с темным лицом от краски из ореха, которую изготовила Мэрили, выглядел расстроенным. – Знаешь что, Дикар? Я себя чувствую так, словно убил старого друга.

Он неожиданно рассмеялся, в карих глазах снова вспыхнули огоньки, которые словно никогда не гасли.

– Джим Корбин стал сентиментальным из-за груды стали и древесины. Что ж, Дикар, Залив примерно в миле отсюда, грузовика нет, так что отныне ты командир. Что дальше в нашей программе?

– Идти к Заливу, конечно, и найти какой-нибудь способ переправиться через него.

Он взял свое ружье у Мэрили, а Джимкорбин – свое у Бессальтон. И они пошли. Дорога все вилась в зеленой тишине этого сумеречного леса и стала такой узкой, что им пришлось идти цепочкой. Дикар шел первым, Джимкорбин замыкал цепочку.

По мосту из упавшего дерева они пересекли ручей, немного погодя тропа обогнула большое дерево, такое же, как то, на которое поднимался Дикар, и он увидел впереди сквозь заросли свет.

Свет становился сильней. Дикар пробивался сквозь путаницу ветвей, сплетавшихся над тропой.

Неожиданно не стало ни листвы, ни деревьев. Впереди только необычное красноватое небо, а под ним…

Нет. Небо впереди и над Дикаром, а под этим небом вода, и она уходит вперед, пока не встречается с небом, вода такая неподвижная, такая гладкая, как зеркало, в которое он смотрел, когда красил волосы и бороду, и точно как зеркало отражало его лицо, вода отражала небо.

Девочки вышли из леса, и Дикар услышал, как у них перехватило дыхание. Они остановились за ним.

* * *

Песок из-под их ног уходил к воде, потом начиналась вода и уходила вдаль, уходила бесконечно, и противоположного берега не было, только красновато-желтая вода и красновато-желтое небо, нагибающееся ему навстречу. Вода и небо замыкают невероятно огромное пустое пространство.

Теперь Дикар видел, что вода медленно поднимается, как будто мир дышит в глубоком сне, и на полпути в небе висит невероятно огромный красный шар – кошмарное солнце этого спящего, полного страшными снами мира.

Песок, на краю которого они стоят, уходит от них направо и налево и изгибается, становясь двумя длинными мысами, уходящими в воду, черными на фоне красновато-желтого свечения, как две огромные руки, обнимающие воду. Но вода уходит за концы этих рук в обширную и одинокую пустоту.

– Конец мира, – прошептала Мэрили. – Мы дошли до конца мира, Дикар.

Джимкорбин рассмеялся.

– Не совсем, малышка. Это не конец мира, а всего лишь Мексиканский залив.

– Залив! – воскликнул Дикар. – Но где Юкатан?

– На юге, парень. Прямо там, куда мы смотрим.

– Прямо? А почему я его не вижу?

– Потому что через тридцать миль кривизна земли на позволяет тебе видеть дальше.

– Земля не круглая, а плоская. Сам посмотри. – Дикар махнул рукой перед собой. – Видишь, она плоская, как… ну, плоская.

– Ну и ну! Не говори, что ты не знаешь… нет. – Джимкорбин остановился. – На Горе некому было вас научить.

Они все ему рассказали о Горе и о своей жизни там.

– Ну, придется тебе поверить мне на слово. Земля круглая, и поэтому горизонт – та линия, на которой земля как будто встречается с небом, – всего в тридцати милях отсюда, но Залив тянется еще на пятьсот миль, а там и Юкатан, куда тебе нужно.

– Пятьсот миль, – в отчаянии повторил Дикар. – Это почти столько же, сколько мы уже прошли. Я знаю, плыть все равно было далеко, но пятьсот миль… – Он замолчал. – Что это за шум?

* * *

Джимкорбин наклонил голову и прислушался к внезапному поп-поп-поп, разорвавшему задумчивую тишину.

– Я бы сказал, что это вспомогательный двигатель. Он заглох, но только что снова заработал. Лодка скрыта от нас тем мысом.

Он показал вытянутой рукой на землю слева.

– Этот же мыс скрывает и нас от лодки. Если бы мы каким-то чудом смогли заполучить эту лодку, Дикар, это был бы лучший способ переправиться через Залив, чем вплавь.

– Каким-то чудом. Забавно, что ты так говоришь, Джимкорбин. Точно так сказал Норманфентон: сказал что будет молиться, чтобы произошло чудо.

– В этом паршивом мире молитвы не помогают, Дикар… Назад! Прячьтесь все! Этот проклятый люггер выходит из-за мыса.

Они едва успели скрыться в кустах, как увидели сквозь зеленый занавес лодку, нос которой показался из-за мыса; лодка спокойно поплыла по гладкой поверхности Залива.

– Красавица! – выдохнул Джимкорбин. – Тридцать пять футов, оснастка шлюпа, и я никогда не видал таких чистых линий. Эта красавица построена не на азиафриканских верфях, уж можете мне поверит.

– Однако сейчас на ней азиафриканцы. – Лодка Дикару тоже понравилась. Низко сидит в воде, похожа на белую птицу. – Я вижу трех или четырех. Все желтые. Офицеры.

– У тебя хорошее зрение, приятель, раз можешь разглядеть цвет их кожи. Но зеленый цвет мундиров я тоже вижу. Должно быть, их захватил штиль, – размышлял Джимкорбит, – а потом они обнаружили, что мотор капут. Дьявольщина! Они плывут сюда. Что теперь?

– Они направляются сюда. – Холодные пальцы Мэрили легли на руку Дикара. – Собираются здесь высадиться. Надо быстро уходить!

Джимкорбин негромко хрипло рассмеялся.