Завтра в тот же час

По ночам дом на Помандере казался меньше. Без солнечного света, который и так нечасто пробивался через соседние высотки, окружавшие их узенький переулок, внутри становилось еще теснее. Они с Сэм забили холодильник пивом и выставили на кухонный стол миски с чипсами. Элис нервно курила. Сэм рылась в шкафу с одеждой, перебирая варианты.

– Расскажи мне что-нибудь убойное, – попросила Сэм.

Элис затянулась сигаретой и прикинула, что в шестнадцать лет впечатлило бы ее сильнее всего.

– Я занималась сексом с кучей людей.

Сэм остановилась и прижала к груди ворох платьев.

– Куча – это сколько?

Точного числа Элис и сама не знала – годы в колледже прошли, как в тумане, да и в воспоминаниях до тридцати были значительные провалы. Считать ли минеты? Или те случаи, когда она пыталась заняться с кем-то сексом, но отвлекалась на что-то и в итоге бросала эту затею на полпути?

– Парней тридцать. Или около того.

Бывали годы, когда она спала с кем-то одним, а бывало и так, что за полгода ей и поцелуя не перепадало. Но между этими периодами часто случались годы, в которые помещалось много народу.

На лице у Сэм отразилась смесь ужаса и восторга, куда ярче, чем когда Элис сообщила ей, что та переедет в Нью-Джерси, но Сэм быстро сумела взять себя в руки.

– Ладно, – сказала она. – Расскажи, что мне нужно знать из того, что я еще не знаю?

Они обе были девственницами и останутся ими до самого колледжа. До встречи с Джошем у Сэм будет два парня. Всего трое, насколько известно Элис, – вот и весь ее список. Элис помнила, как они с Сэм были просто убеждены, что у них ни за что и никогда не будет секса с другим представителем человечества и что они останутся девственницами до глубокой старости. Элис уже и забыла, как не знала когда-то, что делать с собственным телом, как доставлять удовольствие себе или кому-то другому, но она снова ощущала все это сейчас: панический страх и дикое вожделение, коктейлем бурлящие в животе.

– О боже, – сказала она. – Да до фига всего. Для начала могу рассказать про клитор. – В девяносто шестом куда проще было представить подростка из Бельведера, который решил проблему мирового голода, чем подростка, который сумел отыскать и сделать что-то вразумительное с клитором.

Сэм покраснела, как помидор.

– О господи, – сказала она. – Ладно, забудь, что я спросила. Это похоже на личную консультацию у школьной медсестры, а это единственное, что может быть хуже уроков полового воспитания.

Раздался звонок в дверь, и Элис ударилась в панику.

– Надо было все отменить.

Никуда не торопясь, Сэм вылезла из шкафа, на цыпочках подошла к кровати и бросила на нее кучу вещей.

– Я открою, а ты надень пока что-нибудь. Если вечеринка будет говно, мы всех выставим и завалимся смотреть «Девушку в розовом». Все, что захочешь.

Все уже было по-другому. Да и разве может человек два раза сделать что-то совершенно одинаково, даже если постарается? Элис даже не помнила, что накануне ела на обед; откуда она могла вспомнить, что происходило в ее шестнадцатый день рождения? На прикроватной тумбочке остались две открытые банки пива. Элис быстро опустошила одну, а за ней и вторую. Ведь ее цель вернуться назад, так? Или, по крайней мере, выяснить, какого хрена происходит. Или ее цель не отправиться блевать, не дать Томми разбить ей сердце, не продолжить влачить то же существование, что и прежде? Или же проследить, чтобы Леонард начал бегать, вместо того чтобы тягать бесконечные банки с колой? Дни рождения всегда оставляли после себя привкус разочарования, так уж повелось. Она не могла припомнить ни одного дня рождения, от которого она по-настоящему испытала бы удовольствие. Именно так социальные сети и поддерживали показатели депрессии среди населения по всему миру, ведь сейчас так просто увидеть, как все вокруг веселятся в свои дни рождения, как родители дарят им всякие замороченные подарки и закатывают вечеринки-сюрпризы. Сама Элис не хотела никаких вечеринок-сюрпризов, и все же. Больше, чем она не хотела вечеринку, она не хотела только чувствовать, что она ее не заслужила. Это была ее последняя большая тусовка, последняя из тех, на которых гости, которых она не приглашала, появляются и исчезают, когда им вздумается.

* * *

Если Элис и казалось, что она что-то в жизни делает не так, то она сказала бы, что всегда была слишком пассивной. Она не ушла из Бельведера, как сделали все остальные, она не уходила от парней, даже когда понимала, что ей с ними не по пути, она ни разу никуда не переезжала и не сделала чего-то экстраординарного. Она просто дрейфовала. Как морской конек.