Здесь, в темноте

– Да, – гремит Сирко. Я рада, что он в солнцезащитных очках, потому что не думаю, что мне понравилось бы, как он на меня смотрит. – Вы, американские девушки, все так себя ведете. Всегда разговариваете по этим телефонам. Вот Ирина, она такая же. Всегда ее телефон делает это «ла-ла-ла, ла-ла-ла». – Он издает серию нот, которые могли бы низвергнуть птиц с неба. – Как ты это говоришь?

– Рингтон, папа, – шепчет Ирина.

– Да. Рингтон. Нора, хорошее американское имя, да? Ты из Нью-Йорка, да?

– Нет, мистер Сирко, – импровизирую я. – Нью-Джерси.

– Ах, Нью-Джерси, штат садов. У девушек из Нью-Джерси, у них такие же красивые волосы, как у тебя? Это… как бы это сказать?

– Блонд? – Я чирикаю, как воробей, который только что забрел в коробку-ловушку.

– Блонд. Да. Ирине я говорю: «Теперь ты настоящая американская девушка. У тебя, должны быть, такие светлые волосы». Но она говорит мне «нет». – Сирко издает звук, который у человека поменьше назывался бы вздохом. У него – небольшой ураган. – Это очень красиво, – говорит он. Одна мясистая рука тянется к другой, снимая кожаную перчатку, а затем пожелтевшие пальцы дотрагиваются до волос Норы. Или, другими словами, моего парика. Рука Сирко, конечность, похожая на дубинку, ни за что не оставит этот парик на месте. Я застыла, как сталагмит в трехдюймовых туфлях-лодочках. Но за мгновение до контакта Ирина, которая, очевидно, прошла по крайней мере один онлайн-семинар по сексуальным домогательствам, отводит его руку.

– Папа, хватит!

Сирко запихивает свой неприличный окорок обратно в карман.

– Прости меня, – говорит он. – Твоя красота делает меня самым плохим человеком. – Он поворачивается к Раджу. – Хорошо. Пойдем. Покажи мне эту новую кампанию. – Он врывается в кабинет Раджа, словно танк в фетровой шляпе, и, к невыразимому облегчению Норы – и моему – Ирина следует за ним, хотя, прежде чем исчезнуть внутри, она бросает на меня осторожный взгляд, поджав губы. Может, извинение за грубость ее отца. А может, что-то еще.

Дверь закрывается. И впервые за несколько минут я дышу. Я больше не Нора. Но я и не чувствую себя собой. Когда я смотрю вниз на свои размалеванные пальцы, они кажутся скульптурными, чужеродными. Я не верю, чтоцццццццц они смогут держать заколки и пинцет без тряски, поэтому я не могу сейчас взяться за второй шкаф. Кроме того, Ирина может выйти из комнаты в любой момент, и будет лучше, если меня здесь не будет, когда она это сделает.

Я делаю единственное, что в моих силах. Ухожу на ранний ланч.

Через несколько минут я наедаюсь до отвала во вчерашнем баре и выпиваю двойную водку. Вскоре я чувствую себя далеко-далеко, завернутой в непроницаемое облако. Не тусклый туман снаружи, а что-то более яркое, белое, мягкое, что уносит меня прочь от прощального взгляда Ирины, пожелтевших пальцев Сирко. Когда я чувствую, что плыву, я твердо кладу руки на стойку и начинаю свою литанию. «Это твои пальцы», – говорю я себе. Затем останавливаюсь. Я бы предпочла плыть.

Мой телефон звонит. Не мой телефон. Телефон Норы. Это сообщение от Раджа, спрашивающего, где я, и приглашающего на ланч с Сирко и командой. Я пишу в ответ, что ушла на обед пораньше, и дополняю соответствующим смайликом – грустные глаза, ладони, сложенные в молитве: типа, простите, я уже поела. Потом я выпиваю еще один бокал и готовлюсь к возвращению.

В туалете, где пахнет мочой, мокрым цементом и шалфеем, я повторно наношу блеск для губ. Лицо в зеркале не похоже на меня, оно не похоже ни на кого, оно почти не похоже на лицо. Но мне нужно носить его, по крайней мере, еще несколько часов, поэтому я возвращаюсь к роли. Если Сирко и Ирина вернутся в офис после обеда, мне нужно убедиться, что они увидят именно Нору.

– Я Нора, – шепчу я. – Я Нора. Я провела свой обеденный перерыв, просматривая товары для саморазвития на полках в книжном магазине, а потом съела шоколадный батончик на обед, и это действительно ужасно, потому что я пытаюсь сократить потребление сахара, но я просто обожаю шоколадные батончики! А теперь я собираюсь пойти и провести остаток дня, будучи самой лучшей секретаршей, какой только могу быть в офисе, где, кажется, никогда не звонят эти чертовы телефоны.

Я протягиваю руку к зеркалу и глажу Нору по щеке, пачкая стекло. А затем своим собственным голосом – тише, тверже – я говорю:

– Да уж, ты в чертовской опасности, сучка.

Глава 14

Одинокая прогулка

Войдя в офис, я обнаруживаю его пустым. Облегчение переходит в тошноту, и я едва успеваю добежать до дамской комнаты, где меня рвет горькой струей водки и желчи. Пить на пустой желудок – не лучшая идея. Как и проникать в подставную корпорацию, принадлежащую мафии, в парике среднего уровня. Я прополаскиваю рот, пересохший от рвоты, рассасываю еще несколько мятных леденцов и возвращаюсь к своему столу.