Зеленая терапия. Как прополоть сорняки в голове и взрастить свое счастье

Это не антропоморфизм в современном, человекоцентричном смысле. Растения похожи на людей, потому что люди похожи на растения; являясь частью единой природы, они обладают общими качествами, которые их связывают. Такой образ мышления присущ не только народам Папуа – Новой Гвинеи. Среди племени ачуар Верхней Амазонки очеловечивание культурных растений продвинулось еще дальше; у женщины ачуар есть два вида потомства: ее дети и те растения, за которыми она ухаживает. Это племя охотников-собирателей, живущее вдали от цивилизации и имеющее давние традиции земледелия, было изучено антропологом Филиппом Десколой в середине 1970-х годов, когда он и его жена, коллега-антрополог Энн-Кристин Тейлор, провели несколько лет, живя среди ачуаров[155]. В отличие от садов Тробриана, сады и огороды ачуаров являются частными пространствами. Большей частью полевыми работами занималась жена Дескола, поскольку мужчинам обычно запрещалось заходить на эти участки.

Граница каждого сада обозначена банановыми деревьями, и на этих огражденных участках женщины выращивают основные клубневые растения, такие как маниок, батат и таро, а также фруктовые деревья и целый спектр лекарственных растений. Женщины ачуар – опытные садоводы: на их участках обычно выращивается около сотни различных видов растений, одни из которых одомашнены, другие – дикие. Единственные инструменты, которые они используют для обрабатывания своих больших участков, – это маленькие мачете и палки-копалки, и, как и на островах Тробриан, эстетическое оформление сада имеет большое значение. Для женщины племени ачуар сад, свободный от сорняков, – это источник личной гордости. Дескола описывает, что растения в садах «располагаются в соответствии с их родственным сходством, на грядках, отделенных одна от другой маленькими песчаными дорожками, тщательно разровненными граблями, как в японском саду».

Ачуары также верят в земледельческую магию[156]

. Чтобы быть хорошим садовником, необходимо выучить огромное количество магических песен, известных как аненты. Они неизменно сопровождают все действия по обработке почвы, и женщины тихо напевают их во время работы. Многие из этих песнопений адресованы духу садов Нункуи, которая, согласно мифологии ачуар, является матерью всех культурных растений и, как полагают, обитает непосредственно в верхних слоях почвы. Несмотря на то что они разграничены, сад и джунгли рассматриваются как части единого непрерывного пространства. Для ачуар дикие растения, растущие в чаще леса, представляют собой часть другого сада, за которым ухаживает брат Нункуи – Шакаим.

Считается, что отдельные растения обладают чем-то, что можно уподобить душе, а разнообразные сорта обладают различными характерами. Выращивание маниока (или корня юкки) сильно ритуализировано, поскольку, в отличие от других растений в саду, ему приписывают зловещие качества. Его культивирование включает в себя конкретный договор, согласно которому «маниок позволяет людям есть себя при условии, что они берут на себя ответственность за обеспечение его дальнейшего распространения». Когда женщины поют растениям, они объединяются с плодоносными силами Нункуи, как об этом поется в песне-мольбе к маниоку: «Как женщина Нункуи, я взываю к жизни нашу пищу». Как пишет об этом Дескола, садоводство женщин-ачуар «можно рассматривать как ежедневное повторение акта творения, которым Нункуи однажды вызвал к жизни все культурные растения».

Это «садоводческое материнство»[157]

, как называет его Дескола, работает на взаимной основе, поскольку в святилище сада женщины находят своего рода материнскую заботу и для себя. Среди ачуаров публичное проявление эмоций не приветствуется, но в садах женщины могут безопасно выражать свое горе и страдания, а также свою радость. Они уходят туда и в тот момент, когда им приходит время рожать. Сад – это то место, где новая жизнь входит в мир и где ее можно защищать и питать. Более того, женщин укрепляет вера в то, что здесь, в саду, они могут прибегнуть к созидательным силам Нункуи.

* * *

Мы думаем, что социальный мир ограничен миром людей, но для охотников-собирателей он гораздо шире. Социальное, природное и духовное – это не отдельные, обособленные сферы, а части единого мира. В своей работе, посвященной эволюции человеческого сознания, психолог Николас Хамфри утверждает, что именно социальный интеллект homo sapiens оказал наибольшее влияние на развитие нашего вида. Он утверждает, что мы предрасположены к тому, чтобы вписывать «несоциальное в социальное», и это сильно повлияло на начало культивирования растений. Уход за растениями предполагает определенный уровень соответствия их потребностям по мере их роста и развития. Это включает в себя процесс отдачи и принятия, что Хамфри определяет как «простые социальные отношения»[158].