Зеленая терапия. Как прополоть сорняки в голове и взрастить свое счастье

Стандартные методы в системе нынешнего образования сильно недооценивают ту важнейшую роль, которую социальные связи играют в процессе получения знаний[228]. Подобная неспособность оценить важность наших биологических корней возникла вместе с современной идеей о том, что мы можем заново создать самих себя. Как отмечал Юнг: «Мы бы посмеялись над идеей о том, что какое-то растение или животное изобретает себя само, однако находятся люди, которые верят, что психика или разум изобрели себя сами, став тем самым своими создателями». Наш мозг – это продукт тысячелетней адаптации. «Разум вырос до своего теперешнего состояния сознания так же, как желудь вырастает в дуб» – писал Юнг

[229].

Для наших предков, охотников и собирателей, знание растений в пределах местности и понимание того, какие из них полезны в пищу, какие – обладают пользой с медицинской точки зрения, а какие ядовиты, сформировали первую комплексную базу знаний. Подобная культурная информация передается из поколения в поколение, позволяя людям накапливать и совершенствовать свой багаж знаний. Однако, если эта связь нарушается, человеческие сообщества становятся одинаково уязвимыми к потере знаний и навыков. Это всего лишь вопрос одного или двух поколений. Посмотрите, как быстро изменилась культура заботы и ухода и культура труда; как быстро была утрачена связь с землей.

Изучение ботаники, которое было так популярно в девятнадцатом веке, с двадцатого столетия пошло на спад. Для многих людей, выросших в современных городах, растения почти полностью утратили свою значимость или ценность. Термин «растительная слепота»[230], который использовала Фурнье, был введен в 1998 году двумя американскими ботаниками Джеймсом Вандерзее и Элизабет Шусслер. Они были обеспокоены тем, что прогрессирующий разрыв с природой привел к тому, что фундаментальная роль растений в поддержании жизни выпала из нашего коллективного сознания. Такой ситуации, по их мнению, сыграл на руку еще и тот факт, что мозг склонен отфильтровывать знания о существовании растений из нашего сознания.

Наша система восприятия остро чувствительна к определенным паттернам, особенно к любым сигналам, напоминающим человеческое лицо. Большинству растений не хватает такой заметности, хотя некоторые цветы могут привлечь наше внимание подобным образом.

Кроме того, у коры головного мозга существует система приоритетности зрительных стимулов, и главными здесь являются нечто движущееся или потенциально угрожающее. Поскольку растения относительно статичны, а их изменения происходят медленно, это отодвигает их на второй план. Все это означает, что, если людям не помочь открыть глаза, существует риск того, что царство растений останется для них закрытым.

Вандерзее и Шусслер отмечают, что любовь к растениям часто возникает под влиянием «наставника по растениям»: большинству из нас нужно, чтобы кто-то, кто уже ценит и понимает их, познакомил нас с миром растений. Молодой человек по имени Дэниел, у которого я брала интервью в рамках проекта общественного сада, описал подобный опыт. Большую часть подросткового возраста он провел в онлайн-играх и в конце концов стал чувствовать себя потерянным и оторванным от мира. Когда он впервые пришел в общественный сад неподалеку от своего дома, то почувствовал себя еще более потерянным. Растения казались ему «прекрасным, но чуждым миром», и он понятия не имел, что с ними делать. Один из координаторов сада, молодой мужчина всего на несколько лет старше Дэниела, помог ему начать работать с землей и показал основы ухода за растениями. «Это помогло мне раскрыться», – сказал Дэниел. После этого он по-настоящему увлекся растениями. Он отчетливо помнил, как однажды пришел в сад и почувствовал: «Теперь я понимаю, как это работает», и в результате стал проводить там все больше и больше времени. Большим стимулом для него было то, что, в отличие от игр, садоводство давало ему возможность делать что-то «реальное». Работа с растениями оказала на Дэниела преобразующее воздействие. Он некоторое время работал волонтером за границей и в конце концов стал преподавать садоводство во временной школе в греческом лагере беженцев – то есть он сам стал «наставником по растениям». Занимаясь садоводством, он понял, что может делать что-то, что меняет жизнь к лучшему.