Зеленый фронт (СИ)

  Высокая девка чуть не бухнулась на колени, так сильно закивав головой.

  - А твою хворь, Степка, кто вылечил? - его взгляд уперся в следующего — плотного мужика, мнущего в руках шапку. - Как ты мучился от плетей германски, помнишь поди?! Кровь харкал почитай неделю... Отец тебя вылечил! И мого внучка от попотчевал. Никому отказа не было

  Он выкрикивал все новые и новые имена и вздрагивавшие люди начинали истово кивать головами в подтверждение сказанного.

  - Всех Отец привечает, - вновь повторил он, оглядывая собравшихся. - А мы с вами як поступаем? - вдруг он задал неожиданный вопрос. - Мы-то с вами как Ему отвечаем? Люди?! Что мы сделали для Него? - тишина на поляне стала еще более жуткой; застывшие люди старались не смотреть друг на друга, словно чего-то стыдились. - Мы его может от вражин оборонили? А Митроха? - парень с пудовыми кулаками, казалось, скукожился от заданного в лоб вопроса. - Что молчишь? - тот еле слышно мычал в ответ, пытаясь спрятаться от обвиняющего взгляда.

  Стоявшие вместе со всеми десантники имели совершенно непонимающий вид. С диким удивлением они смотрели на потупившихся партизан, на тыкающего непонятными обвинениями старика. Большая часть из них вообще ничего толком не понимала и бросала вопрошающие взгляды на стоявшего впереди командира. Судя по зверскому выражению лица последнего, с которым тот смотрел на тех, кто шептался в толпе, он был в курсе всего происходящего.

  - Все молчите..., - укоризненно проговорил старичок. - Молчите... А деваха вон не молчала, - он подошел к избитой девушке, которая еще не успела смыть кровь с разбитого лица. - За правду не побоялась постоять. Болью своей попрала животный страх, - его пальцы нежно огладили ее длинные волосы и чуть толкнули назад, к людям. - Иди, иди, дочка.

  Он подошел к лежавшим полицаям, все из которых уже давно пришли в сознание и со страхом за ним следили.

  - Что, черные душонки, зенками своими хлопаете? - ткнул он посохом крайнего, попытавшего отползти от него. - Подушегубствовали, поиздевались над людями, пора и ответ держать... Жили вы как скоты, не зная ни человеческого ни божественного закона, так после смерти своей послужите! Давай, хлопцы!

   Быстро подбежавшие мужики пинками скинули связанных в яму. Через пару минут все семеро уже лежали неглубокой (с полметра) траншее и испуганно скулили.

  - Товарищ коман..., - попытался сделать шаг вперед один из десантников, до этого с возмущением наблюдавшего за происходящим. Но, как же так? Это же..., - его голос становился все тише и тише, пока наконец-то, стушевавшийся под взглядом Судоплатова десантник не замолк окончательно.

  Старичок сделал еще шаг вперед. Он уже ничего не замечал — ни возмущенного вида десантника, ни внимательной взгляда его командира, ни вспышки фотокамеры. Все его внимание захватил процесс...

  - Отец, во искупление их злодеяний, прими, - он с надеждой смотрел на дерево, длинными искривленными ветками заполнившего пространство над поляной. - Очисти их черные души.

  Вдруг из толпы кто-то ахнул. Следом вскрикнул ребенок. Семь тел, лежавшие ровным рядом, начали дико дергаться, извиваться, словно мокрая глинистая земля под ними превратилась в раскаленную сковородку. Один из них, отчаянно дрыгая ногами, попытался вскочить, но его загребущие движения лишь скребли по податливой почве. С каждым новым движением сапоги погружались все глубже и глубже, превращая почву в жидкое болото. Другой исступленно мотал головой, не в силах дернуться погружающимся в черную жижу телом. Смачные хлопки месили грязь, отчего его лицо с вращающимися белками глаз покрылось жирной черной коркой.

  - А-а-а-а-а-а! - кляп из его рта от таких ударов все же вылетел и палицай завизжал. - А-а-а-а-а-а! - его тело начало погружаться быстрее. - А-а-а-а-а!

  Земляная жижа словно кислота сантиметр за сантиметром погружала в себя сапоги с обмочившимися штанами, блестевшую орлов ременную бляшку. Она с жадностью хватала обтянутое ремнями портупеи тело и уже дотягивалась до шеи.

  - …..., - Динкевич уже не кричал; он сипел, не в силах выдавить из себя ни звука. - …., - его вымазанная в грязи голова начала медленно оплывать, словно оплавленная восковая свеча. - ….

  116

  Огромный плазменный экран с плавно изогнутой по последней моде поверхностью занимал большую часть стены просторного помещения, где в полумраке вырисовывались несколько удобных кожаных диванов. Между ними стоял низкий столик, на котором притулилась одинокая пепельница с тлеющей сигаретой.

  Изображение на экране продолжало то и дело прерываться короткими полосами и светлыми точками.