Земля кочевников

Боб не мог представить себе, как он будет всегда жить в крошечном кемпере, и начал обдумывать другие варианты. По дороге в Уасиллу он проезжал мимо дряхлого грузовика с надписью «распродажа», припаркованного у электромонтажной мастерской. Однажды он зашел туда и спросил про машину. Боб узнал, что грузовик на полном ходу. Он просто был такой неприглядный и побитый, что начальник стеснялся отправлять его на выезды. За него попросили 1500 долларов; ровно такая сумма была у Боба отложена. Все эти деньги ушли на грузовик.

Стены кузова были чуть больше двух метров в высоту, сзади имелась подъемная дверь. Пол был два с половиной на три с половиной метра. Как раз выйдет небольшая спальня, думал Боб, раскладывая внутри пенку и одеяла. Но, ночуя там в первый раз, он вдруг заплакал. Что бы он ни говорил себе, жизнь казалась ему невыносимой. К тому же сорокалетний Боб никогда не был особенно жизнерадостным или оптимистичным человеком. С самого детства он усвоил трудный урок о нестабильности этого мира, когда земля – иногда в буквальном смысле – уходила из-под ног. Когда он только учился ходить, его родители, несчастные в браке, постоянно переезжали из Флагстаффа в Прескотт, из Прескотта в Понка-Сити. В 1961 году, когда Бобу исполнилось шесть, его семья осела в Анкоридже. Еще через три года мир рухнул. По крайней мере, так казалось. Второе по силе землетрясение в истории потрясло южную и центральную Аляску 27 марта 1964 года, в 5:36 утра, когда образовался разлом между Тихоокеанской и Североамериканской тектоническими плитами. Великое землетрясение на Аляске, на Страстную пятницу, достигло 9,2 балла по шкале Рихтера и длилось четыре с половиной минуты, после которых последовало еще несколько мелких толчков[78]. Прибрежные города Аляски захлестнуло цунами, а Анкоридж остался лежать в руинах после того, как сотрясения стерли целые кварталы. Обрушилась двухметровая контрольная вышка в аэропорту Анкориджа. Бетонные плиты отваливались от фасада торгового комплекса, хороня под собой людей и машины. В школе Боба фундамент пошел трещинами, а кирпичная труба провалилась сквозь крышу; весь следующий год здание отстраивали заново[79]

.

Боб помнит, как дрожал в доме без света и отопления. Снаружи стоял мороз, на земле лежал снег. «Я помню, как земля просто разверзалась перед нами, и всю ночь еще чувствовались толчки, – говорит он. – Я слышал, как взрывались дома. Ты просто лежишь в кровати, и вдруг – бабах! Происходила утечка газа, и он каким-то образом воспламенялся».

В ту ночь его дом не взлетел на воздух. Но в каком-то смысле это произошло семь лет спустя, когда ему было шестнадцать и его родители наконец-то развелись. Сестра Боба осталась жить с матерью. Бобу было жалко отца, и парень остался с ним. Вскоре ему пришлось жить под одной крышей с мачехой, которую он возненавидел. Когда Боб стал совершеннолетним, ему пришлось лицом к лицу встретиться с внутренней пустотой. В следующие годы он пытался заполнить эту бездну тем, что попадалось под руку: долгами, едой, сексом, религией.

Боб никогда особенно не гордился жизнью, которую вел. Но когда в возрасте сорока лет он переехал в грузовик, исчезли последние остатки самоуважения. Он боялся, что ниже падать некуда. Он критически оценивал себя: работающий отец двоих детей, который не смог сохранить семью и докатился до того, что живет в машине. Он твердил себе, что он бездомный, неудачник. «Плакать по ночам вошло в привычку», – говорит он.

Этот грузовик стал его домом на следующие шесть лет. Но, вопреки ожиданиям Боба, такая жизнь не увела его на дно. Перемены начались, когда он обжился в своем кузове. Из листов фанеры 60 на 180 сантиметров он сделал себе двухъярусную кровать. Спал он на нижнем ярусе, а верхний использовал как шкаф. Он даже втиснул туда уютное кресло. К стенам Боб прикрутил пластиковые полочки. С помощью переносного холодильника и двухконфорочной плитки он обустроил мини-кухню. Воду он брал в санузле магазина, набирал бутыль из-под крана. На выходных к Бобу приезжали сыновья. Один спал на кровати, второй – на кресле.

Через некоторое время Боб осознал, что уже не так скучает по прежней жизни. Наоборот, при мысли о некоторых бытовых аспектах, которые теперь его не касались – особенно счетах за квартплату и коммунальные услуги, – он чуть ли не прыгал от радости. На сэкономленные деньги он обустраивал свой грузовик. Он проконопатил стены и крышу, купил обогреватель с отсеком для пропана на 150 литров, чтобы не мерзнуть зимой, когда температура падала ниже нуля, и оборудовал вентилятор в потолке, чтобы не мучиться от жары летом. После установки батарей, аккумулятора и инвертора провести свет не составляло труда. Вскоре у него даже появились микроволновка и двадцатисемидюймовый телевизор.

Боб так привык к этой новой жизни, что, даже когда начал барахлить двигатель, не подумал о переезде. Он продал свой участок в Уасилле вместе с зачатками дома, за строительство которого он продолжал платить по кредитным картам. Часть вырученной суммы пошла на починку двигателя.