Земля кочевников

Один выпуск популярной новостной радиопрограммы начинался со следующих слов корреспондента: «Конечно, Санте нужны эльфы, чтобы доставлять подарки вовремя. Amazon.com необходимы работники!» Репортер представлял одного из участников CamperForce, жившего на парковке в Коффивилле. Почти все три минуты выпуска они обсуждали, как весело путешествовать по стране и заводить новых друзей. Четыре раза диалог прерывался взрывами смеха[169].

Другие истории были менее восторженными, но в них всё равно подчеркивались радостное ощущение от дороги и товарищеские отношения внутри субкультуры, а трудности, которые многих заставили переосмыслить свою жизнь, оставались за кадром. С одной стороны, уж не мне судить репортеров за те же впечатления, что сложились и у меня во время первых бесед. Журналист, который забегает на вечер, чтобы взять короткое интервью, редко так сближается с респондентами, чтобы услышать правду. Когда я впервые заговорила с трудопутниками, на меня обрушили поток банальных оптимистичных фраз. Были и предупреждения. Один участник CamperForce согласился со мной побеседовать, но попросил, чтобы я не изображала его и его товарищей людьми в состоянии тяжелого кризиса. «Есть много ленивых нытиков, дармоедов и бездельников, которые готовы жаловаться на что угодно, и их найти нетрудно, – с гордостью писал он. – Я не из их числа».

Подобное настроение «нет нытью» я видела и в Workamper News – журнале для кочевников[170]

. «Вам нужно сменить отношение?» – спрашивал один заголовок. В статье грустным работникам с проблемами советовали искать решение во внутреннем мире. «Подумайте, можете ли вы поменять свое отношение к этому и не позволять мрачным мыслям расстраивать вас, успокаивая себя следующими утверждениями, – писал автор. – Мы не будем здесь вечно. Этот путь конечен. Мы пускаемся в путешествие, проводим время в исследованиях (или с семьей) и живем жизнью мечты».

Эта пламенная речь далека от реальности, но удивляться ей не стоит. В конце концов, позитивное мышление – национальный американский защитный механизм, практически народная забава. Писатель Джеймс Рорти отметил это во времена Великой депрессии, когда путешествовал по стране и опрашивал людей, вынужденных искать работу в дороге. В своей книге 1936 года он растерянно описывал, что многие из его респондентов оказались непоколебимо жизнерадостными. «За 15 тысяч миль я не встретил ничего более отвратительного и отталкивающего, чем американское пристрастие к выдумке», – писал он[171].

Я не настолько цинична. Это вполне в духе человеческой природы – в неспокойные времена надевать радостную маску и демонстрировать ее чужакам, но среди кочевников происходило кое-что еще. Думаю, истина в том, что люди могут одновременно бороться за жизнь и оставаться оптимистами, даже в самых тягостных испытаниях. Это не значит, что они закрывают глаза на реальность. Скорее, это подтверждает удивительную человеческую способность адаптироваться к любым условиям и в несчастье искать смысл и собратьев. Как отмечает Ребекка Сольнит в своей книге «Рай, построенный в аду: необычные сообщества, возникающие в результате бедствий»[172], люди во время кризиса не только приободряются, но и живут с «ошеломляющей, яркой радостью». Можно переносить трудности, которые испытывают нас на прочность, и радоваться, когда вы все вместе сидите у общего костра с такими же трудопутниками под бескрайним звездным небом.

Иными словами, кочевники, которых я опрашивала в течение нескольких месяцев, не были ни беспомощными жертвами, ни беспечными искателями приключений. Истина оказалась куда тоньше, но как мне было ее поймать? К тому моменту я уже не брала короткие интервью. Я много недель провела рядом с кочевниками, записывая их истории в пяти разных штатах, а потом жила в палатке в Кварцсайте, когда ночные температуры стремились к нулю во время зимних посиделок. Но я всё еще не видела ситуацию настолько глубоко, насколько мне бы хотелось: я не подобралась достаточно близко, чтобы ухватить суть их жизни. Для этого требовалось полное погружение: проводить с ними целые месяцы, день за днем, стать завсегдатаем в каком-нибудь из их лагерей.

В своей палатке я могла быть дикарем в пустыне, но на окраинах штатов, где большинство тех, о ком я пишу, живут в машинах. Жить в палатках разрешено только в определенных зонах. Поэтому я спала в шести с половиной километрах от места проведения РТР и каждый раз ездила туда. Чтобы присоединиться к кочевникам, мне требовался продуманный мобильный дом – где я могла бы писать, готовить, спать и где было бы хоть какое-то подобие туалета. Выражаясь языком кочевников, моя машина должна была быть «самодостаточной».