Земля кочевников

Несколько месяцев я искала объявления о продаже подержанных автофургонов. Многие поначалу выглядели привлекательными, но на поверку оказывались ржавыми и разваливающимися, в том числе один древний RoadTrek, хозяин которого сказал мне, что провел в нем много веселых лет. Наконец подвернулось кое-что подходящее: белый GMC Vandura 1995 года выпуска со стильной сине-зеленой полоской. (Позже друг заметил, что похожий автомобиль был у мистера Ти из сериала «Команда “А”», так что, возможно, ностальгия сыграла свою роль.) Для фургона, тарахтевшего несколько десятилетий, он был в отличном состоянии и всего с сотней тысяч километров пробега. Большую часть жизни он стоял «на якоре» у побережья Калифорнии, не видел суровых зим, а внутри всё было устроено для отдыха на природе.

Когда я впервые зашла в фургон, он показался мне больше, чем снаружи, словно он как-то нарушал законы физики, как TARDIS[173] из «Доктора Кто». Стены были обиты бледно-голубым бархатом. В задней части небольшой обеденный столик складывался в кровать. Здесь также имелся мини-холодильник на 12 вольт, маленькая плитка на пропане и переносной биотуалет: нужные удобства для жизни в глуши. На крыше был люк. Когда я открыла защелки и подняла крышку, то смогла выпрямиться, но с этого ракурса все мои представления о незаметности испарились: снаружи казалось, будто брезентовую палатку поставили на машину.

Фургону нужно было имя. Пообщавшись с кочевниками, я уже знала, как они любят всякие каламбуры в названиях. Мне уже встречались Vansion, Van Go, DonoVan, Vantucket и Vanna White. Друг предложил назвать мой фургон «Бетховен», в честь калифорнийской группы Camper Van Beethoven. Но мне вспоминалась песня Чака Берри «Посторонись, Бетховен» – не лучший настрой для водителя. И я назвала машину «Хален»[174]

. Я родилась в конце 1970-х, когда рок был на пике популярности, и постаралась украсить фургон соответственно: портрет Эрнеста Хемингуэя на черном бархате, который я нашла на фримаркете в Кварцсайте, и череп белки, который Линда обнаружила в одном из лагерей, где работала. Нитка с синими стеклянными бусинами «от сглаза», которую я получила в подарок, болталась на зеркале заднего вида как единственное подобие сигнализации у меня в машине.

«Халена» мне продал житель Калифорнии. Мой лучший друг, журналист Дейл Махаридж, вместе со мной приехал его забрать. Вместе мы отправились на ферму его дяди в каньонах на севере округа Сан-Диего. Я сидела за рулем «Халена», пытаясь привыкнуть к этому шестиметровому двухтонному бегемоту. Это всё равно что управлять лодкой: фургон постоянно заносило в разные стороны, его приходилось выравнивать. (После такого вождения у меня первое время по несколько часов ныли плечи.)

Когда мы приехали, то припарковали «Халена» во фруктовом саду и принялись за работу. Проще всего было его отмыть: отскрести застывший кленовый сироп, пролившийся на мебель, и убрать ржавчину, проступившую на спицевом колесе.

Труднее всего было установить солнечную панель на 100 ватт. Многие кочевники устанавливают солнечные панели с помощью грузовых решеток с боковыми креплениями. С люком «Халена» так не выйдет, поэтому пришлось сделать то, от чего мне стало не по себе: просверлить две дырки в задней части крыши. Они были нужны, чтобы установить металлический каркас, на который крепится солнечная панель и который можно будет приподнять под углом, чтобы ловить больше солнечных лучей, когда фургон будет стоять на парковке. Закрепив болты, я тщательно промазала дырки водоотталкивающим герметиком, молясь, чтобы крыша не протекла. Затем мы с Дейлом установили внутри контроллер заряда. Мы провели провод от солнечной панели через него к двум шестивольтовым батареям, которые установили под обеденным столом. Теперь у меня всегда будет электричество. Последним мы установили инвертор, тоже под столом, чтобы от тока в 110 вольт я могла заряжать ноутбук и камеру.

Поначалу я боялась, что все эти приготовления излишни, но на протяжении двух последующих лет упорной работы мне не раз пришлось жить в «Халене» и быть в дороге по два месяца подряд, и я поняла, что зря беспокоилась. Во время своих путешествий я проезжала более 24 тысяч километров, от границы до границы («Хален» повидал и Мексику, и Канаду) и от побережья до побережья.

Оказавшись в дороге, я сразу поняла, что, хотя я уже опросила десятки кочевников, я вообще ничего не знаю о жизни в машине. Учебный путь был тернист, и ровных участков не попадалось, поскольку обстоятельства постоянно менялись. Во время поездок по пустыне «Хален» два раза застревал, колеса прокручивались в сыпучей почве, пока добрый самаритянин, проезжавший мимо на джипе, не вытащил нас. Высоко в горах я попала в метель, туалет и насосы для воды замерзли. Поздно ночью на пустынной дороге в Техасе перегрелся генератор. Приборная панель потускнела, и «Хален» лишился электричества, остановившись прямо перед тем участком, где я собиралась расположиться на ночь.