Земля кочевников

К концу той смены менеджер попросил меня отсканировать коробки в секции, куда отправлялись умирать все сломанные товары. Но надпись на моем сканере настаивала, что я должна запустить грузоподъемник (я понятия не имею, как это делать). Менеджер не знал, что предпринять. Мы продолжали перезагружать сканер. В конце концов я убедила его пойти в секцию со сломанными товарами. Спустя несколько часов учета побитых банок, раздавленных коробок и странного подарка с надписью «полотенце для задницы/лица» моя смена закончилась.

Я прошла мимо трех коллег, которые устали выполнять неадекватные команды сканера. Они сидели за стеллажами, обессиленно привалившись к стене. Пора было уходить, но я еще не решила, как это сделать. Во мне проснулся вредитель. Нам говорили, что есть один поступок, который приведет к немедленному увольнению. Что, если я беспечно, сломя голову выбегу на поле Кивов? Я уже думала об этом раньше. Каково это – броситься в неосвещенные проходы, наталкиваясь на занятых своим делом Кивов, как сумасшедший паркурщик? Сколько времени «Амнистия» будет меня ловить? И что будет потом? (Бывали и более странные происшествия. Позже мне рассказали, что одну парочку влюбленных уволили после того, как они попытались устроить свидание в запретной зоне.)

Но я пришла сюда за материалом для исследования, а не для того, чтобы разыгрывать сцены из «Храброго сердца». И я не хотела лишиться своих записей. Все они были скрупулезно зафиксированы в блокноте, который лежал у меня в заднем кармане. Также я вполголоса надиктовывала наблюдения на свой диктофон, скрытый в ручке, и снимала короткие видео на камеру, которая была похожа на брелок. Оба устройства висели на моем шнурке с бейджем.

Я направилась к проходной на выходе. Положив шнурок – и всё, что на нем, – в специальную корзину для ключей и мелочи, я подтолкнула ее к охраннице, а сама прошла через рамку металлоискателя. Я нервно переводила взгляд с корзинки на охранницу, но она едва взглянула на мои вещи. Вместо этого она посмотрела на меня, вскинув брови, как будто говоря: «Чего вы ждете?» Я пожелала ей спокойной ночи и ушла.

Часть III

Глава 10. Слово на букву «Б»

Через несколько недель после того, как Линда переехала в гостиницу «В тесноте», Лавонн в одиночестве припарковалась в Сан-Диего. Она тайком жила здесь. После нескольких тяжелых месяцев она была в мрачном настроении. Ее прежний дом – коричневый GMC Safari 2003 года по имени «Лавэнн» – сломался после последнего РТР, и она осталась в Эренберге без денег на ремонт. К тому же она всё еще должна была выплатить несколько тысяч долларов за сломавшуюся машину, которая и раньше несколько раз глохла. Она решила остаться на месте и подождать, когда придет пенсия. Лори – женщина, которая жила с сыном в джипе, – ездила с ней по магазинам. Лавонн также нашла утешение в своем новом попутчике – невоспитанном щенке по имени Скаут, которого недавно родила собака Лори.

Лавонн прожила в сломанном фургоне полтора месяца, а температуры за окном повышались, и племя покидало Эренберг. Наконец она смогла заплатить за то, чтобы ее машину отвезли к мастерской, где починка двигателя стоила 3000 долларов. Лавонн такая сумма была не по карману. Выгуливая Скаута, она заметила неподалеку почти новый Chevrolet Express на двенадцать человек, выставленный на продажу. Из офиса вышел сотрудник. Он сказал, что может договориться о кредите, несмотря на плохую историю Лавонн. Тут нет ничего удивительного: в последнее время автокредиты стали обыденностью.

Лавонн не была уверена, что это выгодно, но что ей оставалось делать? «Если бы я не купила его, я осталась бы без дома», – позже вспоминала она. Она назвала автомобиль «Лавэнн Второй»[182].

И тут всплыло неприятное слово на букву «Б»: бездомный. Большинство кочевников бежали от этого ярлыка как от огня. У них просто нет недвижимости. «Бездомные» – это другие, не они.

Но даже когда Лавонн сбежала из Эренберга и вернулась в Сан-Диего, назойливое слово продолжало ее преследовать. В своем блоге она писала: