Жабы жаждут

На этом тезисе (предполагавшем будущее наблюдение), они достигли пляжа, где сразу приступили к пиву. От прохладного пива на жарком солнце после выхода из довольно холодной воды получались необычные ощущения. Минуту все трое прислушивались к реакциям своего организма на такую гамму вкуса и температуры, и лишь затем начали осматриваться, в частности — ненавязчиво наблюдать за хиппи — соседями по пляжу.

Как уже отмечено, здешние хиппи были похожи на обычных европейских мальчишек и девчонок, только с какой-то модификацией генома, адаптирующей к жесткому солнцу. Кроме достаточно взрослых мальчишек и девчонок, тут наблюдались маленькие дети, в основном не старше двух лет. Малыши принадлежали к иной расе, чем взрослые…

— Гм… — произнесла Ликэ Рэм… — Та девчонка точно этническая ирландка, и ни разу не рожала, но ведет себя, будто это ее малыш, хотя он кушитской или нилотской расы.

— Обычное дело с приемными детьми, взятыми в семью в первый год от роду, — заметил Юлиан, — а насчет расы: сообщества Верхней Ливии абсолютно безразличны к этому.

— Слушай, Ликэ, — вмешалась Аслауг, — а многоногая хрень наподобие паука, с которой играет голенький малыш около свалки… Эта хрень не слишком ядовитая?

— Мне отсюда не видно, что там, — сказала бельгийка, затем, порывшись в кармане своей куртки, брошенной на песок, извлекла портативный бинокль и поднесла к глазам.

До малыша было двадцать шагов, он сидел на корточках около кучи ржавого железа (в прошлом, вероятно, бронемашины армии Роммеля), и играл с крупным членистоногим (примерно дециметр размером). У членистоногого не было желания играть, оно хотело спрятаться от солнца в норку среди железных руин. Но малыш дергал его пальцами за передние лапы, провоцируя атаку, и отдергивая руку в последний момент.

— Черт побери! — прошептала Ликэ, — Это скорпион — андроктонус!

— Насколько будет плохо, если эта хрень ужалит? — спросил Юлиан.

— Будет очень плохо. От такой дозы нейротоксина может умереть взрослый мужчина.

— Пойду, предупрежу ирландку, — решила Аслауг, и уже собралась сделать это, однако ситуация изменилась. Малыш замешкался, жало скорпиона воткнулась в его ладошку между большим и указательным пальцем, и пляж огласился обиженным писком.

— Jebi se!.. — отреагировал Юлиан возгласом на хорватском, по смыслу и непечатности эквивалентным английскому возгласу «Fuck!».

Условная мама малыша отреагировала тем самым «Fuck!», метнулась к малышу, будто живая молния, и схватила его на руки. Трое исследователей уже были рядом и Ликэ, не теряя времени, предложила помочь доставить малыша на ближайший медпункт, где по логике здешних реалий, должен быть антидот от скорпионьего яда. Ирландка весело поблагодарила их (продолжая ласково почесывать спинку своему условному сыну), и пояснила, что для здешних хиппи такие яды не представляют угрозы. Чтобы ребята не беспокоились, она продемонстрировала ужаленную ладошку малыша. Там не было ни малейших признаков покраснения и опухания. Просто точка укола. Малыш, впрочем, выглядел расстроено, и условная мама, усадив его прямо на песок, порылась в своем рюкзаке и вытащила оттуда банку американской армейской тушенки. Привычно сорвав крышку, она вручила банку малышу, заодно с ложкой и тетрапаком фруктового сока.

…Далее, три исследователя с изумлением наблюдали, как двухлетний малыш, сидя на чертовски горячем песке голой попой, радостно уплетает тушенку, орудуя ложкой, как маленькой лопатой. Он явно не ощущал дискомфорта. Но затем, оторвавшись от этого увлекательного занятия, чтобы глотнуть сока, малыш проворчал, что жук был какой-то неправильный, и тогда условная мама начала терпеливо объяснять ему разницу между жуками, пауками, сколопендрами и скорпионами. Было бы бестактностью мешать их общению, и исследователи, пожелав удачи, откланялись. Тем более, что у них от всего увиденного разыгрался зверский аппетит — пора было посетить шатер Якуба ат-Дэйра.

…

*43. Жутковато-волшебные окрестности черного города.

28 июня, ранний вечер, берег озера-воронки около Шакете. Чайхана «Белая лошадь».

Якуб ат-Дэйр (дядька лет 45, непонятно кто этнически, но в турецкой феске), был, как полагается уважающему себя чайханщику, склонен пообщаться с новыми людьми. Он организовал им стол (точнее, обеденный ковер) так, что как раз получилось место для четвертого человека, в смысле — для самого Якуба. Подождав пока гости выпьют чая, удовлетворят первичный голод — лепешками типа шавермы, и выпьют еще чая, Якуб поинтересовался: какой бизнес привел их в это место с неоднозначной репутацией? В соответствие с его задумкой, гости чуть-чуть рассказали о себе, после чего спросили о неоднозначной репутации Шакете — что чайханщик конкретно имеет в виду под этим? Тогда Якуб устроился поудобнее на специальной подушке, промочил горло чаем и, в соответствие с классическим стилем сказок Шахерезады, начал издалека: