Жадина

— Зачем же? Я хочу, чтобы ты видела, кто я такая. Мои раны не скрывает темнота, как твои или Грациниана. Я не могу заняться очаровательным самообманом и представить, что я не мертва. Но, не имея сердца и пережив смерть, я выносила тебя. Потому что тебя я пообещала богине. Ребенка, рожденного мертвой женщиной от живого мужчины. Грациниан присоединился ко мне в смерти несколько позже. Ты от природы та грань, которая позволяет им проникнуть в наш мир. Теперь, когда ты присоединилась к ней, и ваша связь установлена, она выпускает через тебя свои ростки. Они уходят под землю, прорастают там. Их должно быть множество, они сетью должны опутать всю землю. Чем больше их будет, тем быстрее все произойдет. Ты кормишь их страданиями, чувствами. Они приходят в этот мир, разрастаются в нем. И когда они окутают все под землей, мир богов и наш мир сольются. И она придет. Вот что с тобой происходит, Ниса.

— Санктина, ты не упоминала, что это будет так, — говорит Грациниан, а затем я слышу, как хлестко он одаривает Санктину пощечиной.

— Я люблю их больше поцелуев, любимый. Мне хотелось смягчить для тебя эту правду. Ты же сам тут только что распространялся о каких-то тяжелых камнях. Я свой тащила сама. Словом, милая, для тебя это все не опасно. Просто дай этому уйти из тебя. Выполни свою миссию.

— Что станет с миром, мама?! — выкрикивает Ниса.

— Мир изменится. Самым непредсказуемым образом. Возможно, даже погибнет.

— О чем ты думала, когда соглашалась на это?!

Санктина смеется, а потом говорит:

— Есть такая хорошая фраза: пусть все умрут сегодня, а я — завтра. Мир мне не нужен, если там не будет меня. Грациниан, дорогой, только не делай вид, что ты злишься. Ты бы и сам согласился на такое ради этих лет со мной.

— О, милая, я просто в бешенстве.

По его голосу, впрочем, совершенно незаметно.

— То есть, вы не знаете, как это исправить?!

— Это воля богини, дорогая. Грациниан, может убьешь свою дочь ради общего блага? Ах, нет, ты ведь навлечешь на всех нас гнев Матери нашей.

Мне странно оттого, что Санктина в такой ситуации может издеваться. Словно это все ее злой розыгрыш? Наверное, в душе ей очень больно, и она пытается скрыть это.

Мне очень больно. Моя лучшая подруга — часовая бомба. Если ничего не сделать, весь мир изменится, а может и погибнет. Мои мама и папа, сестра, мои друзья, Ниса и я сам ничего не будем значить, когда минусовая реальность хлынет сюда.

Офелла говорила про ноль, который разложим на две единицы с разными знаками.

Но если две единицы снова сольются, это ведь опять будет ноль?

Я чувствую, что у меня коленки подгибаются, не от страха, а от чувства густого и наполняющего, наверное, это и есть отчаяние. Я ведь не могу попросить у моего бога, чтобы он поговорил с богиней Нисы? Она не ему принадлежит.

Но мы должны что-то придумать.

— Вы предали меня! — кричит Ниса. — С самого начала предали! Я вас ненавижу!

— Только не заплачь, дорогая. Ты приблизишь этим конец мира, каким мы его знаем.

В этот момент я слышу шум и звук падения, шипение. Сначала я думаю, что это Ниса бросилась на Санктину, но Ниса вылетает из комнаты со своей неясной для глаза скоростью, замечает меня, и глаза у нее дикие. Я думаю, что, может, сейчас она бросится на меня и вцепится мне в горло, и я тогда пойму, что подслушивать плохо.

Но Ниса только хватает меня за руку, и мы бежим. Я слышу шум и понимаю, что это Грациниан и Санктина дерутся. Они шипят, словно дикие звери, и мне вовсе не хочется смотреть на такую драку.

И на любую драку, я даже бокс не смотрю, потому что насилие это не выход.

Ниса заталкивает меня в комнату.

— Слышал все? — спрашивает она зло, но глаза у нее сухие.

— Да, — говорю я. — Прости.

— Да плевать уже.

Она отталкивает меня, бежит к Офелле и Юстиниану.

— Алло! Вы в адеквате?

Офелла зевает, Юстиниан переворачивается на другой бок, и Ниса становится еще злее.

— Просыпайтесь! Быстро! Мы отсюда сваливаем на хрен! Понятно? Сейчас!

Наверное, Офелла и Юстиниан Нису даже не узнают. Она яркая от ярости, кажется, что искрится.

— Ребята, — говорю я. — Нам надо сбежать.

— Они все-таки хотят нас съесть?!

— Нет, Офелла…

Но Ниса не дает мне закончить:

— Да! Хотят! Они хотят съесть весь мир! Ненавижу их!

— Мы уезжаем, чтобы найти тебе психоаналитика? — спрашивает Юстиниан. И тогда Ниса дает ему пощечину. Кажется, она заставляет его проснуться.

— Пожалуйста, — говорю я. — Поверьте нам.

Хотя я сам не слишком нам верю. Хорошая ли идея уезжать? Грациниан тоже явно не хочет, чтобы через Нису в землю уходили ростки Матери Земли.

Но с Санктиной я, в общем, оставаться не хочу.

Ниса говорит:

— Офелла, отец с матерью дерутся в моей комнате. Это займет некоторое время. Ты невидимая пойдешь в комнату к маме, и я объясню тебе, где ключи от машины.

Ниса объясняет очень быстро, как по мне — довольно путано. Вместо того, чтобы кивнуть, Офелла исчезает. Наверное, это значит, что она поняла. Хотя, может, Офелла хочет исчезнуть, чтобы не участвовать в разговоре с нервной Нисой. Я не нахожу ответа на этот вопрос, а Ниса не находит себе места, пока Офелла не появляется снова, с ключами.