Жажда

Мы продолжаем движение сквозь трущобы, и некоторые из их обитателей выходят из своих палаток и провожают нас взглядом. Они не останавливают нас, не пристают. Я думаю, они просто проявляют бдительность, опасаясь, что случайные проезжие могут внезапно остановиться и напасть. Я рассматриваю их истощенные лица, их драную одежду, и меня начинает занимать вопрос – а что их всех привело сюда, какое прошлое стоит за их сегодняшним настоящим? Есть ли в этом мире люди, которые думают о них, желают им добра? И по тем взглядам, которыми они нас провожают, я понимаю, что их мысли о нас – такие же.

Наконец, лагерь бездомных остается позади, и Алисса облегченно вздыхает.

– Далеко еще? – спрашивает Генри минут через сорок пять после того, как мы проехали мимо палаток.

Еще не вполне сумерки, но канал уже погружается в тень. Я прищуриваюсь. На стенах акведуков по определению не бывает знаков, да и увидеть что-либо в наваливающейся темноте было бы сложновато – солнце уже почти село.

– Просто продолжай движение, – говорю я. – В конце системы акведуков мы доберемся до шоссе. Национальный заповедник Анджелес сразу за ним.

Компас показывает, что мы движемся в северо-западном направлении, и это кажется мне правильным, пока мы не попадаем в туннель, который я поначалу принимаю за очередной подземный отрезок, у которого должен быть выход наружу. Но, увы, выхода не видно! Неожиданно мы оказываемся в полной темноте. Генри давит на тормоза, и мы останавливаемся.

– Фары включи! – говорит Алисса.

– Не могу найти.

Генри отчаянно рыщет по приборной доске и наконец находит выключатель. Врубает внешний свет, и мне вдруг кажется – сейчас из темноты глянет на нас страшное чудовище, что-то вроде тираннозавра. Почему мой мозг подсказал именно этот образ, я не знаю, но когда свет загорается, я подскакиваю на месте. Конечно, никакого тираннозавра мы не видим. А видим мы лишь дренажную трубу с рифлеными стенами, покрытыми высохшим мхом, освещенную нашими фарами. Уточнение – одной фарой. Работает лишь одна из двух. Оптимальный режим ночного освещения.

– И что мы имеем? – обращается ко мне Жаки. – Это запланированная часть нашего приключения или же мы потерялись?

– Сиди тихо. Я думаю.

Как я и говорил, в убежище я был всего пару раз, но тогда мы добирались туда по нормальным дорогам. Однажды отец на компьютере провел нас и по акведукам, используя свой жутко подробный «пауэр-пойнт», но если бы в его презентации был этот подземный туннель, ведущий в темноту, я бы его запомнил.

– Боюсь, мы прозевали нужный поворот, – вынужден я признать.

Однако, увы, у меня нет ни малейшего представления о том, где этот поворот может быть. Из паводкового резервуара мы выехали правильно. Но это было несколько часов назад. Если где-то и есть замаскированная развилка, то искать ее нужно на пути между резервуаром и тем местом, где мы оказались сейчас.

Неожиданно мои мысли устремляются по иному маршруту. Интересно, а на стенах туннеля оседает ночная влага? Что, если внизу, на дне, есть вода? А что, если в поисках воды сюда забираются разные животные и пьют эту воду, не обращая внимания на то, что она, может быть, загрязнена? Но ведь сходные намерения могут быть и у людей! И тут я понимаю, что нейронные сети моего мозга стали жертвой короткого замыкания и породили не тот образ. Не динозавров я боялся. Я боялся людей.

– Поворачиваем, – говорю я Генри. – Убираемся отсюда.

Но полный разворот в узком туннеле невозможен. Генри включает задний ход, и мы, пятясь, выбираемся наружу.

Уже наступили сумерки. Почти ничего не видно. Канал слишком узок, чтобы можно было развернуться, а потому мы осторожно едем задом, полагаясь лишь на наши тускло светящиеся красные габаритные огни. Проходит полтора часа, а развилки мы так и не нашли.

– Ты точно уверен, что прямо ехать нельзя? – спрашивает Алисса. – Прямо сквозь туннель?

– Нельзя, – отвечаю я. – А может, и можно.

Наконец, я признаюсь:

– Я не знаю.

– Может быть, доедем до лагеря бродяг? – предлагает Жаки, с трудом скрывая сарказм. – Они будут страшно рады нам помочь.

Двигаемся назад еще несколько минут, и тут Алисса кричит:

– Вот он! Видите?

Да, это точно он – справа вход в канал, ведущий строго на север. Устье канала заросло травой, а слева на стене – яркое граффити, которое и отвлекло наше внимание, когда мы здесь проезжали. Я чувствую облегчение. Если бы мы не нашли этот путь, я даже и не знаю, что бы мы делали.

Генри меняет передачу, и мы устремляемся по верной дороге, но не проходит и нескольких минут, как канал вновь раздваивается. И вновь меня начинают мучить сомнения – а тот ли это акведук вообще? Говорят ведь: стоит дождю начаться, тут же вымокнешь до нитки. Хотя нынче, когда у небес совсем не осталось воды, Всесильнейшая из Сил просто ищет самые надежные способы, чтобы тебя выпотрошить.

Потому что на приборной доске нашего грузовика начинает гореть индикатор: горючее на исходе.