Желание

– Не уверена, что мне понравилось бы, если бы чужие люди целый месяц болтались у меня во дворе. Наверное, я постоянно опасалась бы, что кто-нибудь станет заглядывать мне в окна.

– Думаю, большинство понимает, что это непозволительно.

За следующие полчаса мы обошли весь участок, не переставая весело болтать. Из скрытых динамиков лилась рождественская музыка, слышался радостный детский смех. Многие делали снимки, и я впервые ощутила, как проникаюсь праздничной атмосферой, чего до встречи с Брайсом даже представить себе не могла. Он, кажется, догадался, о чем я думаю, и когда поймал мой взгляд, я вспомнила наши недавние разговоры и то, сколько всего ему наговорила. До меня вдруг дошло: вероятно, никто из людей в моей жизни не знает меня лучше, чем Брайс.

* * *

Ту ночь мы провели в старом районе Нью-Берна, неподалеку от парка, где смотрели флотилию. Подхватив сумку, я вместе со всеми вошла в дом, отец Брайса показал, где моя комната. Не успев переодеться в пижаму, я уснула.

Утром отец Брайса напек блинчиков к завтраку. За столом я сидела рядом с Брайсом, слушая, как остальные планируют свой день и походы за покупками. Но время шло, никому не хотелось заставлять мою тетю дожидаться меня на церковной парковке. Наскоро приняв душ, я собрала вещи, а волосы феном сушила уже по дороге в Морхед-Сити.

Тетя Линда и Гвен ждали меня, и мы, попрощавшись с Трикеттами – мама Брайса сердечно обняла меня, – отправились в церковь. Потом последовали обед и закупки, и хотя я помнила, что мне нужна одежда размером побольше, тетя невзначай заметила, что я забыла еще кое-что.

– Пока мы здесь, ты могла бы выбрать подарки для своих родителей и Морган.

А, ну да. Раз уж речь зашла о подарках, рассудила я, надо бы выбрать что-нибудь и для тети. Ведь я, как-никак, живу у нее.

Приехав к ближайшему универмагу, мы разделились. Я купила шарф для мамы, толстовку для папы, браслет для Морган и перчатки для тети. На обратном пути тетя пообещала упаковать и отослать мои подарки на следующей неделе.

Затем мы заглянули в магазин, где продавали одежду для беременных. Откуда тетя о нем узнала, я понятия не имела – ведь ей же он был ни к чему, – но сумела найти две пары джинсов с поясом на резинке, одну чтобы носить сейчас и одну – когда живот у меня вырастет как арбуз. Честно говоря, я даже не знала, что джинсы бывают и такими.

Идти на кассу мне было страшно, я знала, какими глазами посмотрит на меня кассир, но, к счастью, тетя, кажется, почувствовала мое беспокойство.

– Если хочешь, иди в машину и подожди там, – беспечным тоном предложила она. – А я расплачусь, дождусь Гвен, и мы встретимся на парковке.

Мне сразу полегчало.

– Спасибо… – пробормотала я, а когда уже выходила за дверь, вдруг осознала, что монахиня, пусть даже бывшая, оказалась лучшим человеком из всех, кого я знала.

* * *

С Брайсом и его родными мы встретились на пароме и увидели, что к крыше их фургона привязана большая елка. Почти всю поездку мы с Брайсом провели вместе, пока не подошла тетя и не предупредила Брайса, что во вторник мы с ней берем «отгул», так что ему можно не приезжать ко мне заниматься. Я понятия не имела, о чем она говорит, но сочла своим долгом промолчать; Брайс отнесся к известию спокойно, а я лишь после возвращения домой смогла спросить у тети, что все это значит.

Тетя объяснила, что у меня назначена встреча с гинекологом, и Гвен к нам присоединится.

Но как ни странно, я вдруг сообразила, что, несмотря на покупку джинсов для беременных, последние пару дней о беременности я почти не вспоминала.

* * *

В отличие от доктора Бобби, мой новый гинеколог, доктор Чиновит, оказался немолодым мужчиной с белыми волосами и такими огромными кистями рук, что мог бы обхватить баскетбольный мяч размером вдвое больше обычного. Беременность продолжалась уже восемнадцать недель, и судя по поведению врача, я почти не сомневалась, что я – не единственный подросток с незапланированной беременностью, прошедший через его кабинет. Было также ясно, что с Гвен ему случалось работать в прошлом, и они довольно близко знакомы.