Женщина. Эволюционный взгляд на то, как и почему появилась женская форма

Есть еще одно объяснение, почему у млекопитающих с неинвазивной плацентой наблюдается более низкий уровень метастатического рака. Помните информацию из шестой главы, что когда плацента впервые возникла у сумчатых и плацентарных млекопитающих, она была недолговечной и проникала неглубоко? Она стала инвазивной у предков плацентарных млекопитающих, но и тогда не перестала меняться. У некоторых групп, например у обезьян, плацента стала еще более агрессивной (что может объяснить, почему люди так восприимчивы к метастатическим опухолям). Но у копытных млекопитающих, таких как коровы, лошади и свиньи, она снова стала неинвазивной. Это произошло не потому, что клетки трофобраста потеряли способность к инвазии. Например, беременность у свиней за пределами матки инвазивная. Различия заключаются в том, как матка реагирует на вторжение – предотвращает ли она повреждение материнских тканей плацентой. Возможно, материнский эндометрий развил устойчивость к инвазии в результате генетического конфликта между матерью и плодом из-за ресурсов, о чем мы говорили в предыдущих главах. Поскольку клетки эндометрия представляют собой фибробласты (тип клеток, встречающийся по всему телу), вполне возможно, что развившаяся устойчивость эндометрия к плацентарной инвазии у копытных животных позволяет другим клеткам фибробластов в организме противостоять инвазии метастатических раковых клеток, что объясняет более низкие показатели заболеваемости раком у копытных животных.

Есть ряд лабораторных экспериментов, которые подтверждают эту гипотезу. Команда под руководством моего научного руководителя Гюнтера Вагнера добавляла клетки трофобласта двух видов – человека и коровы – в клетки эндометрия человека или коровы в разных комбинациях. Во-первых, они обнаружили, что клетки эндометрия коровы устойчивы к инвазии клеток трофобласта коровы и

клеток трофобласта человека, в то время как клетки эндометрия человека легко пропускают клетки трофобласта и человека, и

коровы. Эти результаты показывают, что большая часть контроля над инвазией находится в эндометрии и что клетки эндометрия коровы сопротивляются инвазии лучше, чем клетки человека. Но эксперимент продолжили, на этот раз уже с раковыми клетками. Исследователи добавляли раковые клетки кожи человека или коровы в фибробласты кожи человека или коровы и получили похожие результаты: фибробласты коровы более устойчивы к инвазии раковых клеток, чем человеческие фибробласты. Обнаружилось даже несколько генов, отвечающих за эти различия между видами. Когда ученые изменили эти гены в клетках человека, сделав их более похожими на клетки коровы, клетки человека стали более устойчивыми к инвазии. Это новейшее исследование предполагает, что более детальное понимание генетических изменений, лежащих в основе эволюции плаценты у млекопитающих, особенно того, как развивался эндометрий, может дать основу для изобретения средств, предотвращающих метастазирование рака.

Теперь вернемся к провокационной идее из начала раздела. Мужчины умирают от рака чаще, чем женщины, и одно из многих возможных объяснений этой разницы между полами связано с эндометрием – тканью, которой обладают только женщины. Несмотря на то что клетки эндометрия человека не так эффективны, как клетки эндометрия коровы, человеческий эндометрий все же умеет сдерживать инвазию плаценты – в противном случае у женщины не было бы шансов выжить во время беременности. Как уже говорилось, клетки эндометрия представляют собой особый тип фибробластов, который встречается в организме повсюду. Получается, могут быть половые различия в том, как клетки фибробласта мужчин и женщин противостоят метастатической инвазии, корни этих различий лежат в женском эндометрии. Эти идеи еще не изучены должным образом, но будет забавно, если в свете многолетнего доминирования мужчин в сфере медицинских исследований, именно эндометрий – женская ткань – продвинет нас к избавлению от рака у всех людей.

Я бы хотела поделиться с вами моим разговором с отцом о планах на научную карьеру, когда мне было двадцать с небольшим. Я сказала ему, что поступлю в докторантуру по эволюционной биологии вместо того, чтобы учиться в медицинской школе или заниматься биомедицинскими исследованиями. Хотя он очень поддерживал меня и мои амбиции, такой выбор удивил его. У нас состоялся примерно такой разговор:

– Ты сможешь на этом заработать? – спросил папа.

– Нет, не думаю.

– А сможешь излечить рак?

– Скорее всего… нет.

Когда пару лет спустя я рассказала ему о своей докторской диссертации по эволюции плаценты, он снова стал спрашивать, почему я не занимаюсь темой, имеющей биомедицинское значение? Тогда я просто ответила, что занимаюсь тем, что мне интересно. Но теперь у меня есть ответ получше.