Женщина, которая умеет хранить тайны

Кэтрин проснулась от невыносимого грохота. Это надзирательница стучала в дверь камеры. «Подъем», – крикнула она и, убедившись, что обе заключенные поднялись с постелей, пошла дальше.

После завтрака Готье вызвали на допрос к сотрудникам ФБР. Для этого надо было пройти по длинному коридору и спуститься на первый этаж. По пути Кэтрин обратила внимание на китаянку, сидевшую у входа в комнату отдыха и безучастно смотревшую в глухую стену. Как выяснилось позже, та нарушила иммиграционный закон и, не владея английским языком, была обречена на вынужденное отшельничество.

Охранник остановился перед глухой дверью, постучал и тут же распахнул ее. За столом сидели уже знакомые Кэтрин агенты – тезка Аддингтон и Манзер.

Охранник снял с Готье наручники, указал на стул и вышел. «У тебя было время подумать, и надеюсь, что сегодня разговор получится», – сказала Аддингтон, многозначительно глянув в сторону внушительной картонной коробки с надписью «Улики». Кэтрин промолчала. У нее в памяти всплыла совсем другая коробка, в которую они с Антоном складывали перед отъездом на боевое задание свои вещи из прошлой жизни. Тезка ожидала реакции от Готье, но таковой не последовало. Кэтрин молчала.

– Я прошу вас назвать только свое настоящее имя. Тогда будет и встреча с детьми, и лучшие условия содержания, – произнесла Аддингтон.

– Кэтрин, я не понимаю, о чем вы говорите, – спокойно ответила Готье.

– Я знаю, что вы в Сибири родились, – как будто не услышав ответа, продолжила говорить тезка. – Это ведь ужасно. Правда, что там очень холодно?

Аддингтон сделала ошибку, пытаясь своими незатейливыми вопросами подловить Кэтрин. Готье тут же поняла, что такую конкретную информацию агент ФБР могла получить только от кого-то из Москвы. Значит, это было предательство!

– Я никогда не была там и даже не интересовалась этими местами, а географию в школе учила плохо, – равнодушно произнесла Готье.

– Жаль… жаль, что разговор опять не получился, – искренне посетовал Манзер и добавил: – Но нам спешить некуда.

На этом встреча закончилась, и охранник сопроводил заключенную обратно в камеру. Китаянка по-прежнему сидела на том же месте, не двигаясь и не обращая внимания на происходившее вокруг нее…

В обед Готье, получив свою порцию, выбрала стол напротив одиноко сидевшей светловолосой женщины средних лет и принялась за еду. Та несколько раз внимательно посмотрела на Кэтрин и представилась:

– Сьюзен.

– Кэтрин, – ответила Кэтрин.

– Точно! Это она, то есть – ты! – воскликнула женщина.

– Кто?

– Я тебя видела в новостях по телевизору. Ты русская! – бурно радовалась Сьюзен так, что все вокруг обратили на них внимание и даже притихли, ожидая, что будет дальше.

– Я – американка, – твердо сказала Готье.

– Везет тебе! Ты знаменитость! Тебя по телевизору показывают, – с завистью произнесла женщина и неожиданно добавила: – После обеда сегодня будет кино. Идем?

– Идем, – согласилась Готье. Рядом с комнатой, в которой собирались женщины-арестантки, Кэтрин заметила на стене телефон. Сьюзен рассказала ей, что можно позвонить «на свободу», но только за счет принимающего абонента. До начала просмотра фильма оставался еще час, и Готье долго раздумывала, стоит ли ей позвонить соседям Вернам. Ей было неловко, что разговор должны будут оплатить именно они, но желание узнать о самочувствии детей победило. Аманда тут же ответила и обрадовалась звонку. Соседка, как могла, успокоила Кэтрин, поддержала и заверила, что с близнецами все будет в порядке. Верн предложила ей поговорить с сыновьями, но Готье решительно отказалась, понимая, что, кроме расстройства, ей и детям это ничего не принесет.

Мысли Кэтрин постоянно крутились вокруг серьезной дилеммы: если Питера и Пола по ее просьбе оставят в США, то у нее будет возможность изредка встречаться с ними, но она не была уверена в их безопасности и благополучной судьбе. Если же в конце концов удастся переправить их в Россию, то за будущее близнецов можно быть спокойной, но в этом случае им предстоит жить в совершенно незнакомой для них стране и без малейшего контакта с родителями. Измучившись и не найдя правильного ответа, Готье мысленно приказала себе отложить трудное решение до вынесения приговора.

В ожидании кино некоторые женщины хрустели попкорном и жевали конфеты. Сьюзен почему-то в комнате не было. Она появилась только за несколько минут до начала фильма. В руках у нее было два пакета попкорна. Один из них она протянула Кэтрин:

– Держи.

– Спасибо, – поблагодарила Готье.

– Это тебе спасибо.

– За что? – удивилась Кэтрин.

– А ты что, не заметила, что со мной никто не разговаривает? – спросила Сьюзен.

– Нет, – слукавила Готье. Она, конечно, давно заметила, но не стала уделять этому особого внимания.

– А я думала, что все русские добрые… – разочарованно протянула Сьюзен.

– Я – американка, – категорически произнесла Готье.

– Меня будут судить за издевательство над малолетними…

– Какая разница, – вздохнула Кэтрин и добавила: – Я уверена, что ты сейчас страдаешь от того, что сделала…

У Сьюзен на глазах выступили слезы, и она отвернулась.