Женщины, о которых думаю ночами

«Я в большей мере порыв ветра, нежели человеческое существо. У меня никогда не было своей жизни, но всегда были разного рода задачи, и я жила в окружении радостей, забот и печалей других людей. Я даже сейчас не в состоянии осознать, что у меня есть право иногда согреться у человеческого очага… Я не из мира людей, мой народ – это мангровые леса, болота, реки и море – мы понимаем друг друга идеально. Их поведение не путает мое сознание в той степени, сколько люди со всеми их заботами».

* * *

Советы ночных женщин:

Не осуждай своего детства или свою мать. Уезжай.

Путешествуя по Африке, смейся беспрестанно.

Отсутствие семьи – не угроза, но возможность. Никому не станет хуже, даже если ты умрешь.

Если у тебя будет всего восемь лет своего времени в жизни, успей испытать больше, чем многие за всю жизнь.

Если у тебя имеется страсть – познай ее. Не обязательно иметь официальное образование.

Одевайся всегда в длинную черную юбку.

Будь молодчиной, черт возьми!

V

Киото, сентябрь

«По причине того, что в феврале 1878 года мне настоятельно рекомендовано в связи с состоянием здоровья отправиться в путешествие, и таковое средство оказывалось действенным и ранее, я приняла решение поехать в Японию – не столько по причине ее известного своими благоприятными для здоровья свойствами климата, сколько в связи с имеющейся у меня уверенностью в наличии там как ранее неизвестных, так и известных объектов, кои могли бы поспособствовать духовному удовлетворению и восстановлению сил находящейся в оздоровительном путешествии одинокой дамы» (Изабелла Бёрд в предисловии к путевым запискам о Японии).

Я лечу в Киото. Выданная Изабеллой рекомендация по лечению депрессии работает: если я когда-либо и находилась в состоянии неопределенной подавленности, то само приобретение билетов привело к чудесному выздоровлению. Собираю чемодан и думаю: раз уж я в кои-то веки путешествую в лечебных целях, смогу ли получить от соцобеспечения небольшую компенсацию за купленные билеты?

На период отъезда решаю сдать свою квартиру. Нашелся подходящий арендатор: одна знакомая писательница как раз нуждалась в рабочем кабинете именно на это время. Я передаю ей ключи и клянусь сохранить нашу сделку в тайне. Собственно, ей давно хотелось найти укромное местечко, потому что в ее давних планах было плотно засесть за рукопись и она хочет, чтобы о ее местонахождении не знали ни друзья, ни даже супруг. Она планирует каждое утро просто исчезать – уходить в такое место, о котором не знает ни одна душа. Ну что за блаженство!

Очень хорошо ее понимаю, ибо одним из важнейших условий писательского труда является возможность укрыться от посторонних глаз. Работа (если у вас, конечно, есть цель чего-то добиться) требует полного одиночества, возведенного в абсолют дисциплинированности. Необходимо отказаться от совместных обедов, посещения секонд-хендов и соблазна опрокинуть стаканчик-другой с приятелями. Словом, надо отказаться от жизни как таковой. На этапе интенсивного писательства уже перед началом работы необходимо полностью освободиться от всяких дел на несколько дней вперед. Нужно по многу дней ни с кем не разговаривать, чтобы не исчезли перепутанные в голове хрупкие нити наполовину оформившихся мыслительных фигур, ритмика предложений, причинно-следственные связи и конструкции. Нужно бодрствовать, работать, есть и пить, не выпуская из рук эти аморфные обрывки мыслей. Нужно общаться только с самим собой. Бывает, что это получается, если сбежишь в чердачную комнату где-нибудь в Вихти (законная причина не участвовать в мирской суете), но еще лучше скрыться где-нибудь в домике в Нормандии. Главное не переусердствовать: затворничество следует ограничить шестью неделями усиленного писательского труда – что является абсолютным потолком, если не хочешь напоследок спятить.