Жила Лиса в избушке

Иногда диванчиком все и заканчивалось. Гости немного успокаивались, по минутам вспоминали историю пропажи, среди вопросов и ответов могли вдруг насторожиться и тихо покраснеть: а может быть, оно осталось в том светлом плаще? Взволнованно взмывали в номер и, о радость, звонили, извинялись, смущенно улыбались на чекауте. С кем не бывает, отвечал хорошим взглядом администратор, счастливого пути, улыбался охранник на входе, а швейцар и белл-бой просто кивали вслед. Были и такие, что не перезванивали, не извинялись, но и о пропаже больше ни слова.

Коробовы заявляли, что в номер вернулись сразу после закрытия бара, в два или в три, какая разница, можно посмотреть, в часах, конечно, и больше никуда не выходили, магнитным ключом ночью не пользовались, лично они не пользовались, потом два раза приходила эта сука из обслуживания номеров, она-то часы и приголубила, ясно как божий день, нет, никакого особого места у них не было, не завелось еще, где-где, где снял, там и бросил, нет, у изголовья теперь не часы — телефоны кладут.

— Вам, ребята, никогда не расплатиться! — Лара закинула ногу на ногу, крутила в воздухе бирюзовой кроссовкой на платформе. — Вы попали. Серьезно.

— Почему вы думаете, что часы взяла Шмелева? — спросил Ежов.

— Чиииво? — Лара громко щелкнула жвачкой и качнулась к нему вперед.

— Подожди, Лара, — Коробов вдруг поверил, что часы можно вернуть. — Во второй раз, когда мы заказали шампанское, девушки поссорились сильно. Румсервис бестолковая, конечно, грубиянка, вот Лара и вспылила... В общем, могла, могла взять. Как месть, понимаете? Она с таким видом уходила.

Их бледная растерзанность, солнечные очки в темном лобби, пальцы у Коробова ходуном, крепкие духи Лары — все было за то, что на самом деле не помнят они ничего: ни как уходила Аня, ни с каким лицом. Ежов молчал. Он хотел домолчать до момента истины, чтобы она мелькнула хоть на мгновение, хоть одним светлым бочком, чтобы Коробов как-то проговорился, ведь ни черта не понятно, что произошло между дамами, кроме одного — кто из них грубиянка и бестолочь. Откуда, например, у мадам ссадины на лице?

Но домолчать с Ларой не получилось. Только Коробов снова открыл рот, как Лара заскучала.

— И че? — решила разнообразить она беседу. — Вызываем ментов?

Подошла администратор и протянула Ежову листочек с историей заходов. Там было все так, как и должно было быть: карточкой-ключом пользовались за ночь всего один раз, в два двадцать ночи, и ключ этот был гостевой, выданный Коробовым накануне.

— Вы позвонили Ане? — спросил Ежов, разглядывая листок.

— Да, она возвращается. Ей минут десять от Столярного.

* * *

— Да, есть! Вот оно, — обрадовался Ежов.

Стукнулись костяшками пальцев с охранником на мониторах.

— Теперь дальше крути осторожненько, тихо-тихо. Стоп, смотрим, — почти прошептал уже.

Несколько секунд они молча наблюдали за экраном.

Через час бодрый Ежов пригласил в мониторную Коробовых, которые явились вдруг примолкшими, без истерики и очков. Лара даже поблагодарила за отодвинутый для нее стул.

— Точно, ничего не помнят, — отреагировал Ежов на тихий шелест “спасибо”, как сухой лист по мостовой протащило.

Он поведал, что от камер ничего особенного не ждали. В два двадцать ночи Коробовы вошли в 515-й, в три ноль пять румсервис закатил к ним свою тележку, через пятнадцать минут дверь открылась и сразу закрылась, никто не вышел. Так-то не очень видно, дверь по пожарке вовнутрь открывается и разрешение плохое у коридорных камер, но мелькает еще один источник света, не перепутаешь. А вот Аня выходит, через три минуты. Ей навстречу ваш сосед с барышней в свой номер идут. Так, мотаем до ее второго прихода.

Коробов напряженно смотрел на монитор, Лара щурилась.

На экране Аня снова заходила в номер уже с ведерком и шампанским. Минут через десять — обратно. На размытой серенькой картинке ничего толком не видно: ни особой обиженной порывистости, ни выражения лица, ни тем более часов, коварно поблескивающих откуда-нибудь. Выходит себе человек и выходит.

— Случай помог. Так бы не разглядели, — Ежов не скрывал веселых глаз. — Решили посмотреть, во сколько вы стол сервировочный в коридор поставили. Пару раз проскочили, перематывали потом, ну, про стол неинтересно, вы его почти сразу за Шмелевой вытолкали, а вот на что мы наткнулись, пока его искали.

Лара приложила ладонь к горлу, сглотнула: водички бы. Ежов глянул по сторонам, развел руками — терпите.

Он перемотал запись вперед. Мелькнул мужчина, просто так идущий по коридору, охранник, наверное, каждые два часа обход, снова Аня с тележкой у соседнего номера, вот уже близко, стоп.

Часы на мониторе показывали 04:57. Коробов все понимал и видел, и даже очень цепко, но ощущение — как будто все не с ним, сон смотрит. Дверь 515-го открылась, и оттуда выбросили часы, размашисто и без сомнений, вот когда они сверкнули в серой коридорной мути. Конечно, что это часы, видно не было, но сверкнули они вполне на часы, и к тому же в сложившихся обстоятельствах ничем другим это быть не могло.