Жизнь без слов. Проза писателей из Гуанси

Лу Сяобин сперва испугалась его вида. Она посмотрела на ботинок, потом на Ван Чэня, смотрела целую минуту, сердце ее билось так, что было больно, она опустилась на корточки рядом с ним. Слезы беззвучно катились по ее лицу, холодные в ранней зимней ночи. Ее душу обдало еще большим холодом, похожим на морскую воду. Она пыталась уговорить себя заново полюбить Ван Чэня. Но чувства — это не приглашение на обед, они не могут разгореться после трех чашек и двух плошек. Ее цель была слишком очевидна, очевидна настолько, что она сама чувствовала кинжал, воткнутый в ее совесть, и утомительный процесс перед достижением этой цели приносил ей ощущение, что ей сдавили шею так, что невозможно вдохнуть. Когда она подумала о себе, слезы побежали еще быстрее. Она заколебалась, и от желания искупить свою вину, переполнявшего ее грудь, в один миг не осталось и следа. Стоя перед черной дырой спланированной для себя судьбы, она почувствовала слабость в ногах.

Именно в этот момент Ван Чэнь, глядевший в конец дороги, обернулся, и взгляд его наткнулся на Лу Сяобин с залитым слезами лицом, выглядевшую совершенно жалко. Он решил, что она растрогалась, что она наконец-то полностью поняла его замыслы, и сердце его в один миг из заунывной скорби наполнилось смесью радости и горечи. Он обнял ее, встал, напрягая спину, и крепко поцеловал. Соленые слезы в этот момент стали катализатором страсти. Он плотно прижал к себе дрожащее мягкое тело, и внутри родилось мощное желание. Он ощутил, что нижняя часть тела уже отреагировала.

18

Ван Чэнь рассеянно щелкал кнопками пульта дистанционного управления. Люди мелькали на экране, но ни один кадр не привлек его внимания. Лу Сяобин принимала душ, и журчание воды воспламеняло его чувства.

Он с трудом дождался, пока она выйдет из ванной, благоухая ароматом геля для душа. Лу Сяобин закуталась в белый домашний халат, прикрывая рукой видневшиеся в разрезе ворота прекрасные, даже совершенные ключицы, несколько жемчужных капель воды упали с кончиков волос и звездными брызгами разбежались по задней части шеи. Ван Чэнь не мог больше сдерживаться, привлек ее к себе, обняв за ноги и глубоко погрузив лицо в вырез халата. Нацеловавшись, легко подхватил ее на руки и положил на кровать. Склонился над ней, собираясь развязать пояс халата.

— У меня месячные, — тихо сказала Лу Сяобин.

Этого Ван Чэнь не ожидал.

— Разве ж они не только что кончились? — спросил он, похлопав ее по низу живота.

— Наверное, в последнее время слишком устала, цикл сбился.

Предельно разочарованный, Ван Чэнь скатился в сторону. Желание пришлось обуздывать очень долго.

Следующим вечером он принес несколько газет и уселся за стол расписать руку. Завтра нужно было регистрироваться, и он хотел, чтобы подпись вышла покрасивее. Целыми днями подписывая контракты, он чаще и лучше всего писал собственное имя, а остальное выходило вкривь и вкось, закорючки получались как безногие и безрукие. Ван Чэнь несколько раз полностью написал все, что, возможно, потребуется заполнить в бланке, полностью исписал все газетные поля. Худо-бедно вернув навык, он решил, что сумеет одолеть завтрашний день, потянулся, сгреб исписанные газеты в кучу и понес в кухню выбрасывать. Поленившись зажигать свет, он запнулся и опрокинул мусорное ведро. Ван Чэнь посмеялся над тем, что хотел избежать лишнего труда, но только добавил себе хлопот, зажег свет и взялся за метлу, чтобы все убрать. Подметая, он задел метлой несколько свертков туалетной бумаги, которые развернулись и явили ему использованные гигиенические прокладки Лу Сяобин. Ван Чэнь больше всего боялся увидеть такое и только собрался покричать ей, как одна из прокладок раскрылась. Поверхность ее была белоснежной, без единого пятнышка. Ван Чэнь осоловело уставился на них, поворошил каждую метлой. Глубоко вдохнув, заорал:

— Лу Сяобин!

Он прокричал дважды, прежде чем она появилась. Ван Чэнь метлой подтолкнул прокладки к ней и спросил:

— Ты что затеяла?

Лу Сяобин опустила голову, глянула, да так и встала, не шевелясь.

— Скажи-ка мне, — велел Ван Чэнь, указывая на пол, — что это в конце концов такое!

Лу Сяобин не издала ни звука. У нее действительно не было месячных. Она не хотела заниматься любовью с Ван Чэнем. Совесть говорила ей, что если сказать ему об этом прямо в тот день при тех обстоятельствах, это будет жестоко по отношению к нему. Пришлось выдумать эту ложь.

— Нет у тебя никаких месячных! Зачем понадобилось мне врать?

Ван Чэнь вспомнил, как Лу Сяобин время от времени пробегала перед ним с прокладками в руках и скрывалась в туалете, выходит, все это время она разыгрывала для него комедию. На сердце стало тяжело.

Лу Сяобин все так же не издавала ни звука. Гнев Ван Чэня разгорался, с ревом вздымаясь вверх, словно языки пламени:

— Лу Сяобин, ты меня за голодного нищеброда держишь? Хорошо тебе — подаешь мне это как милостыню, а как плохо, бесишь меня этим?

Он с силой наподдал по прокладкам веником. Они с треском приземлились в углу, словно трупы, ошеломленно раскинувшие руки и ноги.

Взгляд Лу Сяобин проследовал за ними.

— Нет, — сказала она.