Жизнь двенадцати цезарей

Судопроизводство при Цезаре отличалось тщательностью и строгостью. Обвиненные во взяточничестве лишались им даже звания сенатора. Он объявил недействительным брак одного бывшего претора, который женился на женщине, разошедшейся с первым мужем всего двумя днями раньше, хотя не имелось никаких подозрений в неверности. Установлены были пошлины с иностранных товаров. Запрещено было использовать носилки, надевать платья пурпурного цвета или с жемчужными украшениями. Исключения делались только для лиц известных, определенного возраста или для некоторых дней. Особенно строг был закон против роскоши. Около мясного рынка выставили сторожей, которые должны были отбирать запрещенные к употреблению съестные припасы и относить Цезарю. Иногда он отправлял ликторов и солдат с приказанием уносить из столовых уже поставленные на стол кушанья, если сторожа своевременно их не заметили.

День ото дня Цезарь задавался все большими и многочисленными планами как об украшении и упорядочении столицы, так и об охране и расширении границ государства. Прежде всего, он хотел выстроить невиданных размеров храм Марсу, засыпав и выровняв для этого озеро, где давалось морское сражение, затем возвести вблизи Тарпейской скалы огромный театр, привести в порядок собрание законов, а из всего колоссального количества этих рассеянных там и сям законов выбрать все лучшее и необходимое и составить небольшие собрания, затем открыть библиотеки греческие и римские, наполнив их возможно большим количеством книг, поручив собирать их и сортировать Марку Варрону; далее, осушить Помптинские болота, спустить воды Фуцинского озера, исправить дорогу от Адриатического моря до Тибра, чрез Апеннинский хребет, прокопать Истм, усмирить дакийцев, вторгшихся в Понт и Фракию, а затем чрез Малую Армению двинуться походом против парфян, но доводить дело до решительного сражения, только познакомившись предварительно с неприятелем.

Эти замыслы и мечты не позволила осуществить смерть. Но прежде чем говорить о ней, нелишне будет сказать несколько слов о внешности, привычках, одежде и характере Цезаря, как и о его ученых занятиях во время войны и мира.

Говорят, он был высокого роста, строен, имел белый цвет кожи. Лицо его было несколько полно, глаза — черные и живые; он отличался хорошим здоровьем. Только в последнее время у него стали случаться обмороки; часто снились кошмары. Затем среди занятий два раза происходили эпилептические припадки. За своим телом он ухаживал чересчур тщательно, — не только аккуратно подстригался и брился, но даже выщипывал на себе волосы, за что его упрекали. Безобразившая его плешь страшно сердила Цезаря, не раз делая его жертвой насмешек со стороны недоброжелателей. Поэтому он обыкновенно зачесывал с затылка наперед свои жидкие волосы и из знаков почета, определенных ему сенатом или народным собранием, ни один не принял или не носил с большим удовольствием, чем лавровый венок, бывший на нем постоянно.

По рассказам, он был замечательным щеголем. Носил тунику с широкой полосой и длинными, обшитыми бахромой рукавами, но слишком высоко и свободно подпоясывал ее. Оттого-то Сулла не раз советовал оптиматам бояться небрежно подпоясанного мальчишки.

Сначала Цезарь жил в скромном доме на Субурской улице, а затем уже, верховным жрецом, в казенной квартире на Священной улице[65]

. По словам многих, он чрезвычайно любил роскошь и изящество: приказал сломать до основания свою неморенсскую виллу, совершенно заново переделанную и стоившую ему огромных денег, так как был не совсем доволен ею. И это в ту пору, когда он был еще беден и имел долги! В походах он, говорят, возил с собою мозаичные полы. Завоевать Британию он хотел будто бы в надежде найти там жемчуг; он иногда взвешивал его на руке, сравнивая его величину с другими сортами. Он не переставал чрезвычайно усердно собирать геммы, предметы чеканной работы, статуи и картины старых мастеров. Хороших и более ловких рабов он приобретал за огромные суммы. Но он стыдился этого и запрещал вносить в книги такие расходы.

В провинциях он часто устраивал званые обеды на два стола. За одним возлежали гости в солдатских плащах и греческом платье, за другим — в тогах; здесь были и первые лица тех провинций. В доме у него был такой образцовый и строгий порядок, как в крупном, так и в мелочах, что он приказал однажды заковать булочника, который подал гостям не тот хлеб, что ему. Он приказал казнить своего любимого вольноотпущенника за то, что его любовницей была жена римского всадника, хотя никто не жаловался на это.

Правда, кроме предосудительных отношений Цезаря к Никомеду, нравственность его не пострадала во мнении общества, но все же эти отношения легли на него пятном тяжкого и несмываемого позора.

Я не говорю уже о весьма популярных стихах Лициния Кальва: «…Чем только владели когда-либо Вифиния и любовник Цезаря».