Жизнь двенадцати цезарей

Почему он возвратился в первый раз, неизвестно, но во второй — его испугало чудо. В числе предметов его забавы была большая змея. Однажды он, по обыкновению, хотел покормить ее из своих рук, но увидел, что ее съели муравьи. В этом он нашел совет беречься черни. Тогда он немедленно вернулся в Кампанию, но в Астуре захворал. Когда ему стало немного лучше, он доехал до Цирцей. Отнюдь не желая выдавать свою слабость, он не только принимал участие в лагерных играх, но и пускал из своей ложи копья в кабана, выпущенного на арену. Вдруг у него началось колотье в боку, затем появился обильный пот, и он опасно захворал. Тем не менее он несколько времени крепился, хотя, доехав до Мизена, не изменял своих обыкновенных привычек и не отказывал себе ни в званых обедах, ни в других удовольствиях, частью вследствие своей невоздержанности, частью из притворства.

Так, когда врач Харикл, уезжая в отпуск и выходя из-за стола, взял Тиберия за руку, желая поцеловать ее, последний, думая, что тот хочет пощупать его пульс, пригласил его остаться и снова сесть за стол, а сам пробыл за обедом до конца[252]. Даже и тогда он не изменил своей привычке, стоя посредине столовой, рядом с ликтором, прощаться с каждым из гостей поодиночке, называя его по имени.

Между тем он прочел в протоколах сената, что несколько виновных отпущены даже невыслушанными. О них он писал коротко, что доносчик только назвал их поименно. Видя в этом неуважение к себе, он в раздражении решил во что бы то ни стало вернуться на Капри, желая прибегнуть к энергичным мерам только из безопасного убежища. Но неблагоприятная погода и усилившаяся болезнь задержали его, и вскоре он умер, на семьдесят восьмом году от роду и на двадцать третьем году царствования, в вилле Лукулла, 16 марта, в консульство Гнея Ацеррония Прокула и Гая Понтия Нигрина.

Одни думают, что его отравил медленно действующим, постепенно убивающим ядом — Гай, другие говорят, что он умер оттого, что ему отказали в его просьбе поесть после прекратившегося неожиданного приступа лихорадки, третьи рассказывают, что его задушили подушкой, когда он, придя в себя после беспамятства, потребовал снятый с него перстень. Сенека[253] пишет, что, чувствуя свой конец, он снял с руки перстень, как бы желая передать его другому, и некоторое время держал в руке, затем снова надел его на палец и, сжав левую руку, долго лежал без движения. После этого он вдруг позвал служителей, однако никто не отвечал ему. Тогда он встал; но силы изменили ему, и он мертвым грохнулся около кровати.

Когда он в последний раз праздновал день своего рождения, ему явился во сне Аполлон Теменский, колоссальную статую которого, замечательное художественное произведение[254], император привез из Сиракуз и хотел поставить в библиотеке нового храма, и сказал, что Тиберию, наверное, не придется освятить храма его, Аполлона. За несколько дней до его смерти на Капри упал вследствие землетрясения маяк. В Мизене успевшие потухнуть и давно остыть пепел и уголья неожиданно вспыхнули ранним вечером и продолжали гореть всю ночь, когда их внесли в столовую, чтобы нагреть ее.

Смерть Тиберия была встречена народом с восторгом. При первом известии о ней началась беготня. Одни кричали: «Тиберия в Тибр!» Другие просили богиню Матери-Земли и богов Смерти, чтобы они мертвого Тиберия поместили только среди грешников. Третьи грозили стащить его труп крюком в Гемонии. Они приходили в ярость при воспоминании о его прежней жестокости и недавних примерах кровожадности. Дело вот в чем. Сенат издал указ[255]

, чтобы казни всегда происходили на десятый день. Случайно день казни некоторых лиц совпал с днем получения известия о смерти Тиберия. Так как за отсутствием Гая не к кому было обратиться с просьбой о помиловании, сторожа, не желая нарушать законов, задушили несчастных, несмотря на их мольбы, и бросили их трупы в Гемонии[256]. Итак, ненависть росла, как будто жестокость тирана пережила его. Когда погребальное шествие выступило из Мизена, многие требовали, чтобы тело отправили лучше в Ателлу и здесь сожгли, но наполовину, в амфитеатре[257]. Солдаты, однако ж, привезли его в Рим и торжественно сожгли и похоронили.