Жизнь и удивительные приключения астронома Субботиной

Субботина передавала Тихову вопросы, которые ей прислали сочинские специалисты и на которые у нее не было, к сожалению, ответов. «…меня запрашивают: 1) Как вычислить сроки [актинометрических] наблюдений для масс 3, 4, 1.5 и т. д.? В какой книге есть изложение? 2) И как обработать записи дискового гальванографа, дающего суммарную радиацию? Прибор работает больше года, а обработки лент никто не знает. Запрашивает климатолог и очень просит ей помочь. По актинометрии я мало что знаю, — писала она, — смутно помню учебник <…>[1578], книгу <…> и отдельные статьи в „В[опросах] геофизики“»[1579].

Нина Михайловна понимала, конечно, причину отсутствия необходимых специалистов, но надежда сочинских врачей получить ответы на все вопросы у одного человека, оказавшегося в сфере их досягаемости, тем не менее несколько ее позабавила. «Ясно, что в ин[ститу]те многих сотрудников уже нет, — писала она. — Было 60 врачей и 50 науч[ных] сотр[удников] по др[угим] дисциплинам. Поэтому смеюсь невольно над этими вопросами — нет, знаете ли, теперь ученых-энциклопедистов прежних времен, способных отвечать на все вопросы… И получается, что просят даже меня помочь — чем смогу…»[1580]. И не без юмора рассказывала: «Облучение ночным ультра-фиолетом я пробую и на себе, но здесь москиты — совсем спать не дают даже под марлевым пологом забираются в саду. Хочу по акад[емику] Павловскому[1581] пропитать сетку креозотом и скипидаром, но — пожалуй такое благоухание совсем завуалирует благотворные результаты био-активных лучей? А по Иоффе они в какой-то мере содействуют вегетации растений… и поглощения хлорофиллом клетки. Все что смогла я написала и послала свои 2 тетради и копии моллеграмм в Сочи…» — завершала она свои рассуждения[1582]

. Г. А. Тихов, похоже, прочитал это письмо Нины Михайловны очень внимательно и отнесся к нему с интересом: многие фрагменты письма, посвященные как раз проблемам лечения при помощи ультрафиолетового излучения, подчеркнуты или отчеркнуты на полях красным карандашом.

Нина Михайловна еще возвращалась к вопросу о климатолечении в последующих письмах. В письме от 30 октября 1942 г. она высказывала свои соображения по этому поводу: «Вот здесь, в Ташаузе, где круглый год светит солнце и климат сухой пустыни, — как нужно теперь наладить климатолечение для ускорения заживления ранений, простуд, почек, ревматизма и т. д.! В какое время дня и ночи, вечера и утра наиболее сильны кратные U.V [солнечные] рассеянные[1583] лучи? Необходимы рассеянные[1584] для устранения вредных тепловых и световых излучений (они воспаляют раны)». «Что Вы можете сказать об этом в В[аших] условиях работы в Алма-Ата над UV дня и ночи? — спрашивала она Г. А. Тихова и продолжала: — λλ от 3201 до 2973 — био-активные, даже усиленное гранулирование краев ран. Это показала ртутная лампа Баха

[1585]. А много ли теперь уцелело [физиотерапевтических] ин[ститу]тов с такой аппаратурой? Осталось одно Солнце! Пожалуйста, обращайте на него внимание для лечебных целей и задач нашего военного времени!»[1586]

Сама Нина Михайловна обращала внимание на то, что практическая медицина давно предлагала некоторые методы лечения, не опираясь ни на какие научные исследования. «Вот ведь южные санатории давно пропагандировали для нервно больных спасенье на открытом воздухе, не задаваясь вопросом: какие радиации именно оказывали лечебное влияние? Требовался только полный санаторный покой для тела и души длительное время… — писала она далее, обращая внимание на тесную взаимосвязь фундаментальных научных исследований и практической медицины. — Да, как тесно связана наша „самая отвлеченная наука“ с научной медициной, т[о] е[сть] с практическим применением наших теорий к нам самим! Действие равно противодействию (Ньютон). Мир явлений, управляется законами природы, к[ото]рые сами сводятся к единому принципу, объединяющему все эти законы (Пифагор)… Вывод из тысячелетних научных наблюдений погибших древних высоких цивилизаций! А мы все снова и снова производим опыты на себе!» — восклицала она[1587]

.

В письме от 19 января 1944 г. Н. М. Субботина подробно описала, что именно сделала для Института Сталина, упомянув при этом, что, несмотря на заказ, ей ничего не заплатили за работу: «…заказ Ин[ститу]та Сталина на описание хода исследования яркости у[льтра]фиолета в Сочи для дозиметрии процедур при лечении ранений. Подробно описала ход съемки, методы исследования спектров, недостатки спектрографа, коснулась его теории, метода разработки на спектродозиметре: словом описала всю физическую часть задачи. Послала в Сочи в VII 1942 г.»[1588] Но, видимо, какие-то работы ею были продолжены, поскольку уже в январе 1943 г. в очередном заявлении, направленном в НКСО, Субботина упоминала об этой своей деятельности: «Веду научную работу самостоятельно, но бесплатно, — как оборонную — по изучению климата Ташауза для целей климатолечения ранений и военных простуд…»[1589].