Жизнь и удивительные приключения астронома Субботиной

Но жизнь между тем шла своим чередом. Приходили скорбные вести о смертях и гибели родных, коллег, друзей. 21 октября 1942 г. Субботина получила известие о смерти ассистентки Г. А. Тихова, Марины Давыдовны Лавровой, покончившей жизнь самоубийством. «Страшно огорчена и поражена этой неожиданной гибелью такого хорошего, сердечного человека и Вашего верного друга на жизненном пути! — писала она Тихову 21 октября 1942 г. — Какая тяжелая душевная усталость ее побудила к этому? — Спрашиваю себя и не нахожу ответа, а думаю, что был такой момент вспышки душевной боли и быстрого порыва? Все мы переживаем нечто подобное и от всего сердца жалеем и сочувствуем тем, кто ушел, и тем кто остался!..»[1590]. Стараясь немного подбодрить старого друга, Субботина говорила: «Бодритесь и продолжайте работать для любимой науки, у к[ото]рой осталось так мало усердных и умелых тружеников, не давайте погаснуть своему огоньку! Скольким тов[арищам] Вы оказываете теплую моральную поддержку, в том числе и мне, пусть же теперь и наше доброе, теплое сочувствие поддержит Вас в Вашем большом горе!» [1591]

В том же письме она сообщала: «О Нине Михайловне[1592] и Морозовых нет никаких вестей. Не знаете, что с ними случилось? Умер милый человек С. А. Чаплыгин[1593], наш москвич и друг всех молодых ученых. Жаль его старушку жену! И бедных ребяток, о которых Вы писали…». При этом о собственном состоянии она писала очень коротко, как о чем-то не заслуживавшем внимания, а между тем, судя даже по этим кратким сообщениям, ее положение было крайне тяжелым: «Лично я только что вышла из больницы, где лежала от истощения и энтероколита. Потеряла за лето и зиму 1/3 веса — 14 кило, но все же брожу…»[1594]

.

«Климат Ташауза»

Тем не менее за 1943 г. Н. М. Субботина написала совершенно новую и, судя по отзывам, очень серьезную научную работу, озаглавленную ею «Климат Ташауза». «Я за этот год написала исследование о климате Ташауза, — сообщала она Тихову 7 октября 1943 г., — к[ото]рое Т[уркменский] филиал А[кадемии] н[аук] признал интересным, важным и просит продолжать», — не без гордости говорила она[1595]. К сожалению, познакомиться с содержанием этой работы не удалось. Она никогда не публиковалась, а местонахождение оригинала в настоящий момент неизвестно. В отличие от других своих исследований Субботина почти не обсуждала детали этого проекта в известных нам письмах друзьям.

Это исследование было исключительно личной инициативой Нины Михайловны, которая отчасти не могла сидеть без дела, отчасти не могла видеть, как пропадают никому не нужными результаты многолетних научных наблюдений, а отчасти, наверно, пыталась доказать местному начальству, что она действительно «настоящий» научный работник. В заявлении, направленном в НКСО РСФСР в январе 1943 г., Субботина коротко написала об этой своей деятельности: «…я собрала метеор[ологические] наблюдения ТСХст[ан]ций[1596] и ст[анций] аэрации за 14 лет и обрабатываю их — имеется свыше ½ миллиона набл[юдений], из к[ото]рых я взяла 60 000 основных и вывожу средние величины для декад, месяцев, годов. Получается впечатление, что Т[уркмения] вполне подходит для лечения ревматизма, неврозов, почек и последствий [пользования] огнестрельных ранений. В [ран…][1597] и лечение грязью — соленые и пресные озера совершенно не исследованного состава. Подозреваю также наличие природной радиоактивности почвы; воздуха и воды… Работа моя ведется с одобрения и ведома Обкома и Облисполкома области и ТФАН[1598]

(их <…> других научных работников здесь пока нет, однако я надеюсь, что со временем создастся небольшой коллектив…»[1599]). Возобновляя переписку с супругами Морозовыми после перерыва первых военных лет, Нина Михайловна коротко написала им о своих научных занятиях этого времени, в том числе и работе по изучению климата Ташауза: «…в 1943 г. я целый год обрабатывала „Климат Ташауза“ или „Основные набл[юдения] Мет[еорологической] ст[анции] аэропорта и с[ельско]-х[озяйственых] постов за 15 лет“. Тур[кменский] филиал Ак[адемии] наук признал работу мою важной, интересной, требующей продолжения и хотел дать директивы, но за ½ года ничего не дал и денег не заплатил»[1600].