Жизнь по-американски

На следующий день мы получили тому реальное подтверждение. Шестьдесят три демократа бросили открытый вызов Типу и вместе с абсолютно всеми республиканцами палаты представителей проголосовали за бюджетную резолюцию Грэмма — Латта, первую из серии акций конгресса, резко сокращающей федеральные расходы в 1981 году на миллиарды долларов. "Мы никогда не могли предвидеть такого резкого изменения в голосовании, — писал я в дневнике. — Мы чувствовали, что выигрываем благодаря консервативному демократическому блоку, но мы ожидали, что часть республиканцев выпадет, и мы могли бы победить с перевесом в один-два голоса. Уже давно республиканцы не одерживали такой победы".

В голосовании к республиканцам присоединилась группа демократов, которые, как член палаты представителей от штата Техас Фил Грэмм, называли себя "жучками-долгоносиками" и разделяли нашу точку зрения, что правительство слишком много расходует национальных средств, и выступали за сокращение расходов. Без поддержки этой группы нам никогда не удалось бы добиться принятия программы экономического обновления.

Как ни сладка была эта первая победа, нам предстоял еще долгий путь по двум направлениям — сокращение расходов и снижение налогов.

Я вполне отдавал себе отчет, что мне придется пойти на компромисс и остановиться на менее чем тридцатипроцентном сокращении налогов в течение трех лет, но совершенно неожиданно я получил подарок: в конце мая группа демократов объявила о том, что они разработали свои предложения в связи с нашим планом налогового сокращения; они отвергали тридцатипроцентное трехлетнее сокращение и выступали за меньшее сокращение ставок индивидуальных подоходных налогов, одновременно предлагая снижение максимального тарифа непроизводственного дохода с семидесяти до пятидесяти процентов. Сначала я тоже хотел ввести такой пункт, но предположил, что демократы будут критиковать нас за пособничество богатым слоям общества, и поэтому мы исключили его из нашего пакета предложений. Чтобы показать свое участие в разработке победившей новой налоговой реформы, некоторые демократы также выступали за введение индексации тарифов подоходного налога, чтобы тарифы ежегодно понижались вместе с ростом инфляции, а это перекроет пути "переползанию" из одной налоговой группы в другую.

Я согласился с их предложениями и принял 20-процентное сокращение тарифов, которое должно происходить поэтапно в течение трех лет — на пять, десять и еще раз десять процентов; я приветствовал его, назвав величайшим двухпартийным решением вопроса. В дневнике я записал: "Ч. т! Это больше, чем мы могли рассчитывать. Я доволен понижением с семидесяти до пятидесяти процентов. Единственное, от чего нам пришлось отказаться, — это первое десятипроцентное понижение, которое должно было начаться в январе прошлого года; вместо него мы получили пятипроцентное, начинающееся в октябре нынешнего года. Таким образом, вместо тридцатипроцентного сокращения в течение трех лет будет двадцатипятипроцентное в течение двух лет и трех месяцев".

Я старался сохранять создавшуюся атмосферу в конгрессе и ковать железо, пока горячо. В начале июля я вылетел в Чикаго якобы для того, чтобы выступить там с целью сбора средств в фонд избирательной кампании губернатора Джима Томпсона, но использовал эту поездку для посещения округа Дэна Ростенковски, председателя постоянной бюджетной комиссии палаты представителей; я сказал избирателям, что судьба предложений по сокращению налогов находится в его руках. И убедил их написать ему: "Если все вы и ваши соседи направите такое же обращение в Вашингтон, то мы получим сокращение налогов, и получим его уже в этом году". Позже мне сказали, что после этой встречи Ростенковски получил сотни писем и по мере того, как наша борьба за налоговое сокращение подходила к концу, стал чем-то вроде примиряющего посредника между демократическими лидерами в палате представителей.

Наступал такой момент, когда все развитие событий вскоре должно было достигнуть критической точки. В середине июля Нэнси вылетела в Лондон, чтобы присутствовать на бракосочетании Его Королевского Высочества принца Уэльского и леди Дианы Спенсер. "Я чувствую себя неспокойно, когда не вижу ее несколько минут, — писал я в дневнике в тот вечер. — Как же я продержусь несколько дней? Без нее даже солнце светит не так ярко и тепло". Но масса дел отвлекала меня от этих мыслей.

В понедельник, 27 июля 1981 года, начиналась решающая неделя, на которой должна была определиться судьба нашей программы. Почти все, кто следил за событиями, от членов аппарата Белого дома до корреспондентов, говорили, что схватка слишком близка, чтобы объявлять о ней.