Жизнь по-американски

Вечером я пригласил к себе Пола Лаксолта и предложил ему пост руководителя аппарата Белого дома. Но он ответил, что собирается выставить свою кандидатуру на президентских выборах, а приняв мое предложение, потеряет на это право. "Он предложил кандидатуру бывшего сенатора Говарда Бейкера, — записал я в дневнике. — Не такая уж плохая идея. По его мнению, Говард хочет, не теряя лица, отказаться от участия в борьбе за президентское кресло. Правым в конгрессе, наверно, не понравится это назначение, но это меня особенно не пугает…"

Запись за 26 февраля развивает эту тему: "Только что у меня был вице-президент и сообщил о разговоре с Доном. Все изменилось. Дон говорит, что подаст прошение об отставке утром в понедельник. Кажется, Бог услышал мои молитвы".

Бог, оказывается, услышал и другую мою молитву. Вечером мне позвонил Говард Бейкер. "Говард позвонил из Флориды, где он гостит у внуков, — записал я в дневнике. — Я предложил ему пост руководителя аппарата. Пол был прав. Говард сразу согласился и завтра приедет в Вашингтон…"

Запись в дневнике заканчивается словами: "Буду читать доклад комиссии Тауэра, пока не усну…"

Во время нашего последнего разговора за неделю до этого Дон Риган сказал, что останется на посту руководителя аппарата, пока я не найду ему преемника. Тогда и будет опубликовано сообщение о его отставке, назван его преемник и дата его ухода. К сожалению, известие об уходе Ригана стало достоянием гласности: газеты напечатали, что я собираюсь заменить его Говардом Бейкером. Утечка информации произошла не по моей вине. Я вовсе не хотел поставить Дона в неловкое положение.

В тот же вечер (около шести часов) Кэти Осборн прислала мне конверт, в котором лежал листок бумаги со следующим кратким текстом:

"Прошу освободить меня от должности руководителя аппарата Президента Соединенных Штатов.

Дональд Т.Риган Руководитель аппарата Президента Соединенных Штатов" Я тут же сел и написал следующее письмо:

"Дорогой Дон!

Принимая Вашу отставку, хочу выразить Вам благодарность за все то, что Вы сделали для администрации и для Соединенных Штатов. В качестве министра финансов Вы заложили основу наиболее серьезной реформы налогообложения, какую только знала наша страна. В качестве руководителя аппарата президента Вы неустанно трудились для воплощения политических мер и программ, которые мы предлагали конгрессу.

Я знаю, что Вы остались на этом посту дольше, чем предполагали, потому что хотели помочь мне в тяжелую минуту. И Вы мне помогли, за что я Вам очень благодарен. Когда, следуя духу наших предков-колонистов, Вы отправитесь в плавание на своей любимой яхте, пусть Вам ярко светит солнце, дует попутный ветер, и да храни Вас Бог.

Искренне Ваш, Рональд Рейган"

Я отдал письмо Кэти на перепечатку, и с этим вопросом было покончено.

Затем я принялся писать обращение к народу в связи с опубликованием доклада комиссии Тауэра. Вечером из Калифорнии прилетел мой сын Рон, и в тиши моего кабинета у нас с ним состоялся откровенный мужской разговор, каких никогда не было раньше. Я был растроган и горд, узнав, какие мотивы побудили моего сына приехать ко мне с другого конца страны. Поздно вечером я записал в дневнике: "Рон приехал с Атлантического побережья, движимый сыновней любовью, — просить, чтобы я предпринял решительные шаги для изменения ситуации (которая принесла столько огорчений мне и всей администрации). Я был невыразимо тронут". Какое счастье иметь такого сына!

В своем выступлении по телевидению 4 марта 1987 года я взял на себя всю ответственность за дело "Иранконтрас" и в заключение сказал: "Я сделал ошибку, и мне крепко досталось. Но урок пошел на пользу. Теперь надо двигаться дальше…"

Говард Бейкер стал выдающимся руководителем аппарата Белого дома. Умный, справедливый, знающий и глубоко порядочный человек, он просто был создан для этой должности. А Фрэнк Карлуччи и Колин Пауэлл вдохнули новую жизнь в Совет национальной безопасности и вернули ему былую честь.

Дело "Иранконтрас" подорвало доверие нации ко мне, и это, без сомнения, отрицательно сказалось на судьбе задуманных мной законодательных инициатив в последние два года моего пребывания на посту президента. Демократы контролировали и палату представителей, и сенат, и, хотя трудно сказать, каковы были бы успехи администрации, если бы не было этого кризиса, нельзя отрицать, что кризис имел серьезные последствия. Однако жизнь продолжалась, и нам удалось еще многого добиться после того, как комиссия Тауэра сняла подозрения с Белого дома и подтвердила правоту моих слов: я не был замешан в передаче денег "контрас". К тому же выводу пришли и комиссии конгресса.

Я по сей день считаю, что иранская инициатива не представляла собой попытки обменять заложников на оружие. Но понимаю, что ее можно представить в таком свете.