Жозефина. Письма Наполеона к Жозефине

Куплеты, которые распевали после Аустерлица:

Несчастный всегда найдет в ней конец своей печали.Смягчить его ужасную муку – долг, милый ее сердцу.Она помогает бедноте, устраивая всеобщее счастье,И своей тихой благотворительностью она достойнасвоего супруга.

Вот еще пример:

В чертах Наполеона угадывается бог войны,Если бы доброта имела имя, ее звали бы Жозефиной.

Вот заря легенды. Благотворительность, благодеяния императрицы будут лейтмотивом, воодушевляющим современных Жозефине поэтов, официальных и добровольных, великих учителей Университета и департаментских писак.

А 18 марта 1807 года хор, в который вошли Полина, мадам де Ремюза, Жюно и другие не менее значительные придворные, спел хвалебные куплеты в самом Мальмезоне. Жозефина была растрогана. Казалось, исполнители были растроганы так же.

И правда, благотворительность – удел императрицы. Ведь всё остальное, то есть всё, совершается трудами императора. И кто же, как не император, обеспечивает саму возможность творить благо? К тому же императрица не искала случая сделать добро, напротив, она следовала диктату случая.

Приглядимся к тем, на кого обращалась благотворительность Жозефины. Среди них есть и бедняки, и несчастные вдовы, и обездоленные сироты. И им она давала много, как, впрочем, и положено императрице.

Однако ее рука не оскудевала и тогда, когда помощи, не всегда оправданной, просили и совсем другие люди. И это весьма уменьшает значение сделанного императрицей.

Опубликован список имен, удостоенных Жозефиной христианских пенсий. Назидательный перечень! Сколько гербов! В том числе и Богарне. Ему перепали десятки тысяч франков.

«Непримиримый» Богарне писал Гортензии, своей племяннице: «Благодеяния ее величества императрицы дали мне даже возможность расквитаться с долгами, сделанными мною в Испании. Теперь у меня нет иного стремления, как только сделаться, благодаря вашей и моего племянника дружбе, в состоянии приобрести приличную собственность, где бы я мог найти тихое убежище, которого давно уже домогаюсь, и содержать штат, приличествующий моему настоящему положению».

Как отказать такому просителю в приличной его положению собственности?

И именно такие, как «непримиримый» Богарне, титулованные попрошайки с особым усердием помогали в распространении легенды о «доброй Жозефине». И Жозефина, всегда только равнодушная, но никогда не добрая по-настоящему, поощряла их усилия.

Но кто был у истоков этой легенды?

К сожалению, сам Наполеон, вопреки всему не мысливший тогда жизни без «милой подруги». Он поставил Жозефину на ту высоту, на какой она в глазах толпы и оказалась.

Он заявлял, что в свое отсутствие оставляет «главой семьи» Жозефину. Замечая при этом: «Моя семья – семья политическая».

Он заставил Наполеонидов стушеваться перед Жозефиной.

Он сделал из Жозефины нечто большее, чем жену императора. Он превратил ее в настоящую императрицу. Все префектуры поместили в своих залах бюсты Жозефины (работы Шоде, по 100 франков за штуку).

Сколько почестей… Как будто в утешение за неисчезающий страх возмездия… Как будто императрице надо торопиться насладиться обожанием подданных, пока оно не испарилось вместе с ее положением первой дамы Империи…

У Жозефины, как и у Наполеона, имелись почетные апартаменты, состоящие из нескольких гостиных, столовой и концертного зала.

Так же как и император, императрица располагала внутренними апартаментами, состоящими из гостиной, спальни, уборной и будуара, где прислуживали исключительно камер-юнгферы.

Мужчин там не принимали. И чтобы дать знать о себе, дежурный камергер тихо скребся в дверь маленькой гостиной. Дверь открывала дама. Она же отправлялась принимать распоряжения императрицы.

При Жозефине состоял оруженосец, исполнявший обязанности почетного кавалера. Ему надлежало поднимать с пола всё, что могла уронить беспечная Жозефина. За императрицей следовали два пажа. Они несли шлейф императрицы при каждом ее выходе из внутренних покоев.

А каким величественным был кортеж императрицы, шествовавшей в церковь! Принцессы, статс-дамы, фрейлины, все в шелках, бархатах и кружевах… Пажи в изумительно красивых зеленых с золотом костюмах, не менее блестящие оруженосцы и камергеры… Жозефина казалась центром и направляющей силой процессии. Казалось, что Жозефина не только указывает направление движения, но и задает ритм дыхания. О, она умела делать это.

Во время обеда старший камергер приказывал наливать кофе для императрицы при себе, потом брал из рук пажа золотую чашку и подносил Жозефине. Он же подавал императрице посуду для мытья рук за едой. А салфетку подавал и принимал у императрицы первый префект.

Когда по окончании обеда Жозефина входила в салон, в котором в это время собиралось общество, все вставали, как и при появлении императора.