Зимние девочки (ЛП)

Распорядитель похорон складывает фальшивую траву под палаткой. Человек в красном пиджаке ведет к могиле крошечный экскаватор. Ветер сдувает шляпу его помощника, и он бежит за ней, пытаясь ее подхватить.

Когда парочка уходит, мама снова поворачивается ко мне «Мне нужно в клинику, осмотреть пациента. Когда я вернусь, ты ведь будешь дома, да?»

Элайджа пинает мой кроссовок со своим ботинком.

«Да», я говорю, не смотря на нее. “Но я должна поговорить с Элайджой»

Она быстро моргает, пытаясь вернуться в норму. Она готовилась к несостоявшемуся поединку и не получила его.

«Хорошо, тогда…» говорит она, сомневаясь «Встретимся там. Осторожнее за рулем»

«Ладно»

Когда она уходит, мужчина отъезжает в сторону, нажимает кнопку и засыпает шкатулку, в которой покоится Кейси, сырой, кладбищенской землей.

033.00

Мы с Элайджей молча возвращаемся в машину.

В конце концов, я спрашиваю, зол ли он на меня.

«Я так не думаю» - отвечает.

«Я могу объяснить» - начинаю я.

Он жестом показывает, чтоб я замолчала.

«Тише. Помолчи немного. Злые родители и мертвые люди – не лучшая комбинация для меня» - говорит он тихо «Помолчи, мне нужно остыть»

«Хорошо»

Мы молчим, выезжая с ворот кладбища. Позже я паркуюсь рядом с мотелем и вручаю ему его жакет.

«Я действительно ценю все то, что ты сделал сегодня»

«Нет проблем. Спасибо, что подвезла» Он берет жакет, выходит из автомобиля, закрывает дверь, и уходит.

Я опускаю стекло. «Подожди. Когда может мы говорить снова?»

«Я не знаю» Он вытаскивает ключи из кармана

«Я забыла спросить отца про свалку автомобилей. Когда я узнаю, я тебе позвоню, да?»

«Спасибо» он открывает дверь, исчезая во тьме своей комнаты.

Я не знаю, из-за чего его настроение так резко изменилось. Возможно, это то, что есть в кладбищенском воздухе, что-то плохое, проникающее внутрь через кожу и заражающее.

и заражает. Возможно, именно поэтому я тоже чувствую себя больной. Волна тошноты накатывает снова, пронзая мой живот изнутри: грустноплохозлобно и запутанно.

Я сопротивляюсь картинкам, снова появляющимся в голове: розы, чьи лепестки дрожат на ветру, прикрепленные к ее гробу, слезы, падающие на него, облака горя, мчащегося к нам штормом. Я задыхаюсь и кашляю. Если бы я съела что-нибудь сегодня, меня бы стошнило.

Красный световой индикатор появляется рядом с моим спидометром.

Я роюсь в кошельке, ища телефон, я должна позвонить папе, и спросить его о том, что нужно делать, если двигатель собирается взорваться, но у меня больше нет телефона. Я включаю самую высокую температуру в климат контроле, и прижимаюсь носом к панели приборов. Воздух пахнет как Кейси, и я начинаю задыхаться. Опять.

Я голодна, я должна поесть. Я не хочу есть.

Я должна поесть.

Я не хочу есть.

Я должна поесть.

Я люблю голодать.

Красный индикатор топлива мигает ВКЛ\ВЫКЛ, ВКЛ\ВЫКЛ, ВКЛ\ВЫКЛ. Я выключ обогреватель и завожу мотор.

034.00

Бриарвуд-Авеню застроена разработанными по индивидуальному заказу зданиями.

Тут нет никаких тротуаров, никаких подъездов и прочего. Лужайки мягко опоясывают здания, от парадной двери к задней, и каждая былинка подрезана кем-то, точно и правильно.

Обычно улица пуста. Но не сегодня. Автомобили припаркованы вдоль обеих сторон дороги, колеса впиваются в грязь лужаек.

Металлические двери захлопнуты, сигнализации включены и готовы щебетать, как только кто-то нарушит покой, а хмурые люди в черных плащах прячутся в темных домах, так похожих на тот, в котором живет моя мать.

Они должны быть здесь, заплатить свои взносы, засвидетельствовать почтение, заплатить свою цену знакомства с родителями мертвой девочки. Они идут в дом Кейси.

Я паркуюсь у подъезда к дому матери.

Розовый сад миссис Пэриш опоясывает дом с обеих сторон, и проходит через задний двор. Кусты срезаны до самого низа, до острых шипов, летние мечты о толстых, сочных паростках завернуты в мешковину назиму. Эти мечты покояться в корнях.

Впервые я увидела, как Кейси вызывает рвоту именно в этом саду. Ее родители устроили День труда, вечеринку перед началом школы. Взрослые напивались и шумели в бассейне, парочки, учащиеся в старшей школе, заняли мягкие кушетки в своих подвалах, а дети отправились в постель. Теперь мы больше не были маленькими, нам было одиннадцать. Мы могли оставаться там, сколько хотели, лишь бы не подслушивать взрослые разговоры.

Я побежала за своим свитером. Когда я вернулась, Кейси не было. Я искала везде до

того момента, как нашла ее в тени розового сада, вдали от огней и звуков блендера, делающего маргариту. Она кашляла, засунув пальцы в рот. Все, что она ела, теперь оказалось на траве: большая часть луковых чипсов, два пирожных со сливочной помадкой и кусочек земляничного торта.

«Я позову твою маму» пролепетала я.

«Нет!» Она схватила меня и попыталась объяснить, но это давалось ей с трудом. Она вызвала рвоту, и на это была причина: она не хотела толстеть. Она заплакала потому, что прождала слишком долго и калории усвоились, это заставляло ее чувствовать себя ужасно.

«Зачем ты ела пирожные, если не хочешь толстеть?» - спросило мое тело девочки- эльфа.