Зловещая долина. Что я увидела, попав в IT-индустрию

Зима продолжалась, и неизбежно должен был пойти дождь. В конце концов он и пошел, хотя и слабый. В аналитическом стартапе сотрудники надеялись на ливень, хотя ненастье парализовывало город: общественный транспорт еле полз или останавливался окончательно, а у горожан наступал праздник, когда можно спать допоздна, опаздывать и работать из дома. Стоять на кухне в ожидании, когда высохнут кроссовки, ругать скверное движение или бесконечную поездку на автобусе.

– Но, – неизбежно возражал кто-то и смиренно упоминал о глобальном потеплении и засухе в масштабе штата, – нам это необходимо. Нам это необходимо.

Я тихо надеялась на продолжение засухи. Дождь в Сан-Франциско означал снег в Тахо и ежегодную лыжную вылазку. Как бы я ни любила большинство коллег, выходные с ними, не говоря уже о начальстве, меня напрягали. Скорее долг, нежели радость: слишком велика угроза испортить отношения. Мне вовсе не хотелось знать, как кто выглядит, только что встав с постели, или слышать, как технический директор тужится на толчке. Слушать бородатые шутки коллег о том, что я не жаворонок, а я не жаворонок. В кошмарах я падала со склона и нуждалась в помощи или застревала в кабинке фуникулера и вынужденно вела светские беседы, когда у всех течет из носа. Слишком велик был простор для демонстрации личных черт, уязвимости.

И еще напрягала обязательность: даже не вылазка «Стоять за дело» из офиса, а какой-то принудительный отдых, принудительное развлечение. Корпоративный выезд – вроде как поощрение, удовольствие, – запланировали на трехдневные праздничные выходные, которые считались личным временем сотрудников.

Мы собрались в офисе в семь утра в зимних пальто и с бумажными стаканчикам кофе в руках. Управляющая распределила билеты на горнолыжные подъемники и ваучеры на прокат лыж, а также рассадила пассажиров по машинам. Машины были предоставлены нашими добровольцами, но начальство хотело поощрять коллективизм на заднем сиденье. Мы расселись строго по предписанию. Мы обязаны сплотиться, и мы сплотимся. Поездка была бесплатной.

Караван быстро распался. Наша группа остановилась у торгового центра ради бекона и яиц, хлеба, пакетов гофрированных чипсов, тридцати упаковок светлого пива и бутылей темного ликера. Трапез мы не разделяли, за исключением символического ужина в последний вечер, призванного воздать должное скромному началу стартапа: спагетти и чесночный хлеб всей компании, как в тощие годы, приготовили лично гендиректор и технический соучредитель. Толкая по проходам тележку и бросая в нее сладкие хлопья и протеиновые батончики, я отчетливо ощущала себя на каникулах в чужой семье.

Стартап забронировал ряд кондоминиумов на курорте Саут-Лейк-Тахо, напротив озера. Заурядные меблированные комнаты в деревенском стиле, с обшитыми деревянными панелями стенами, вечно влажными коврами, разнокалиберным столовым серебром и откалиброванной веселенькой американской символикой. Однако, несмотря на семейственное дружелюбие, на совместном отдыхе нам не хватало простоты родственников. Расселили нас без учета пожеланий. Кто-то из коллег нравился мне больше, но в целом было все равно, с кем делить кров. Лишь с одним из них я надеялась не соседствовать: пару недель назад поздно вечером я поехала с работы в одном такси с жившим неподалеку мужчиной из отдела решений. Сначала его рука скользнула у меня по спине, а когда я ее оттолкнула, полезла за пояс брюк. Я продолжала разговор, отводя его руки и отодвигаясь к окну. Мы ни разу об этом словом не обмолвились, и я никому не сказала – не о чем и некому говорить. Я считала его другом. Но была рада обнаружить, что дверь спальни запирается.

В первый вечер я бродила со стройным, как ива, Кайлом, разработчиком пользовательского интерфейса, привлеченным Ноа. Скромный и дико талантливый, он, по слухам, вдруг разбогател – как один из первых сотрудников компании – разработчика популярного фермерского симулятора. Человека спокойнее его я не встречала. Одно пребывание в его компании, казалось, продлевает мне жизнь – в свободное время он создавал чудные, красивые, не на потребу публике видеоигры. В офисе мы разыгрывали друг друга, обменивались шифрованными пиктограммами на стикерах, строили в чате компании словесные лестницы. Вместе на велосипедах и пешком добирались с работы и на работу. Мы явно раздражали коллег, но мне было все равно – хорошо иметь приятеля, источник отрады и утешения.

Мы выкурили крошечный косяк, попускали камешки по воде и пошли по пляжу, вглядываясь в окна соседнего курорта. Прошли мимо джакузи, где сбытовики пили из пластиковых стаканчиков. Я услышала, как менеджер по решениям расспрашивал доктора о татуировках на груди и руках. Глядя на их покачивания в пузырьках, я знала, как сильно доктор жаждал хоть толику моей руководящей роли в службе поддержки. Я знала, что он ее получит.