Зловещее сокровище

Наиболее неприятным, замечание показалось Виктории, и она высказала здравомыслящее решение, больше напоминавшее просьбу:

– В таком случае траву необходимо скосить, чтобы по возможности безопаснее подобраться к оставшемуся строению… дедушка, а не одолжите ли Вы нам ненадолго косу?

– Берите, но только вернуть не забудьте, – было ей бескорыстным ответом.

Лето близилось к концу, и былье достигло размеров, чуть ли не превышавших рост взрослого человека; в результате косить было тяжело, и создалось определенное ощущение, что тоненькая коса вот-вот сломается; однако, невзирая ни на какие препоны, она методично срубала чертополох, помогая соискателям продвигаться к невзрачной постройке. С непривычки, существующей практически у любого, расчищать дальнейший путь пришлось, постоянно меняясь, и даже раненый Иван Дмитриевич смог чуть-чуть поработать и, используя режущий инструмент, углубился на несколько метров. Еще можно сказать, герои, оказавшиеся к сельскохозяйственной жизни нисколько не приспособленными, создавали в ходе очистительного мероприятия столько невероятно громкого шума, что если бы в траве и водилась какая опасная живность, то она, принимая во внимание неотвратимое волеизъявление подобраться к полуразрушенному жилищу, непременно бы расползлась и, естественно, разбежалась. В общем, через два часа усердной работы к дому вела довольна широкая тропка, а в само́м помещении можно было передвигаться, ничуть не опасаясь неожиданных встреч с представителями класса пресмыкающихся либо каких других, не менее неприятных.

Теперь вставал наиболее насущный вопрос: Где стоит искать? В их непосредственном ведении находились только голые кирпичные стены, да разве еще полусгнившая печь, в которой, к слову сказать, давно уже отсутствовали все металлические части, выдранные мародерами и метало-собирателями, оставившими, единственное, полуразвалившийся остов. Картаев ненадолго задумался, а потом уверенно произнес:

– Искать, думаю, нужно в печи.

– Почему? – удилась Багирова, расширив и без того выразительные глаза.

– Потому что в той сказке, какую в нашей семье принято рассказывать на ночь, была одна очень странная фраза.

– Интересно, что за такая, за фраза? – в свою очередь задался вопросом Ковальский.

– «Бойтесь древних талисманов, лежащих в печи», – процитировал семейное предание Иван Дмитриевич и, немного смутившись, добавил: – но где они лежат, конкретно никому не известно.

– Ну, что же, тогда несите косу хозяину, – торжественно провозгласила Виктория, ни секунды не сомневаясь в правильности решения, как и всегда, принятого ею единолично, – и начнем разбирать печь по кирпичику – кто-нибудь не согласен?

Таковых не нашлось. Ковальский, заканчивавший с покосом, вызвался отнести инструмент непосредственному владельцу. Едва он ушел, Семен и их новый товарищ принялись отделять от строения кирпичи, размытые водой, а следовательно, крепившиеся непрочно. Предусмотрительная красавица, конечно же, в разрушительных работах никакого действенного участия не принимала, но со своей стороны, ко всеобщему удивлению, перед началом работ дала совет, и дельный, и, несомненно, разумный:

– Вы бы разделись до трусов, а то, поверьте, сажа практически не отстирывается.

Откуда истинно городская жительница могла прознать про такие особенности – для всех так навсегда и осталось загадкой; но вместе с тем работники не преминули воспользоваться ее своевременной рекомендацией и немедленно оголились, оставшись в одном нательном белье, проще сказать, обыкновенных семейных трусах. Что принятое решение оказалось правильным, они поняли уже через час, когда дошли до печных каналов, прокопченных золой и заваленных продуктами печного горения: как и Ковальский, присоединившийся к ним недавно (сразу, как возвратил сельскохозяйственное ручное орудие), все были перепачканы сажей и больше походили на грязных, полу-растленных чертей, чем на живых и здоровых людей.

Глядя на их черномазые лица, Виктория силилась сдерживать искренний смех, «душивший» ее изнутри и в похожих ситуациях возникавший совершенно естественно; однако, говоря по правде, казаться серьезной у нее нисколько не получалось, и нет-нет, а из очаровательного ротика вырывалось беззлобное, сдержанное хихиканье. На проявления ее эмоций в трудолюбивом мужском обществе никто особо не обижался, тем более что сами кавалеры, продолжая усердно работать, над своим внешним видом беспрестанно добродушно подшучивали. Между тем повязки раненого Картаева через пару часов стали полностью черными и требовали замены; сам же он, напрягая натруженные ноги, стал хромать еще больше, в результате чего заканчивать разлом печи пришлось двум участникам миротворческой экспедиции, не имевшим болезненных повреждений (как известно, ранее досталось и тому и другому).