Змеиная Академия. Щит наследника. Часть 1

Только Лэйри да Кио… От слишком сильного нажатия на бумагу перьевая ручка сломалась с громким треском, заляпывая лист чернилами. Нарг! Кио… не кричать, не выть, не биться, не выплеснуть ярость, бегущую по венам обжигающим коктейлем.

Не слышать тихие всхлипы Лэйри, не смотреть на её совершенно сухое, осунувшееся лицо с кругами под глазами. Пять бессмысленных, бесполезных дней после его ареста. Карри Илшиарден уехал, куратор Айнире отмалчивался, декана все также не было, а до наследника было, как до соседнего мира пешком.

А потом, завершающим ударом, известие о приговоре и казни. Она не чувствовала брата все эти дни — с самого ареста как отрезало. Каково это — навечно остаться без половины души? Потерять бесконечно родного, близкого, любимого. Сиди и не рыпайся, Дейирин, тебе не по зубам эти игры, сама голову потеряешь. Только вот как позволить погибнуть частичке своей души? Она не верила, что Киоран способен на предательство. Все, что Рин о нем знала, говорило обратное. Только вот факты — упрямая вещь.

Самое лучшее сейчас сосредоточиться на учебе, хоть и зря её попрекали плохими успехами. Только в жизни иногда приходится преодолевать себя, есть ли страх, нет ли — есть момент, который упустишь — предашь себя, и нет на свете худшей кары.

Через пару рий она стояла у кабинета декана. Когда-нибудь он должен сюда прийти? Не мог же дан Шасс исчезнуть, он же обещал… обещал, что поможет, если обратиться… на сердце неприятно заскреблось. Спустя несколько тари она вынуждена была признать, что идея не лучшая. Болела уставшая спина, ныли растянутые на тренировке мышцы, а от волнения, смешанного с какой-то злой горечью, по пальцам то и дело бежала чешуя.

Чешуя. А что если? Глупо, но… Рин оглянулась по сторонам, убеждаясь, что вокруг никого нет, и обратилась. С каждым разом это удавалось все легче и легче, суть иршассы откликалась охотно — змейке было скучно, хотелось гулять, кокетничать и кружить противным особям мужского пола головы. К счастью, контролю её тоже учили, и не зря. Но… теперь надо его отпустить, немного… как рассказывал дан Шасс, у чистокровных иршасов было несколько способов общения. Один — вербальный — как правило, они предпочитали прибегать к древнему языку — шарсару, как, впрочем, и многие другие расы, входящие в состав Империи, уделяли большое значение своему внутреннему этикету. Возможно, кроме людей. Но тех, по сравнению с другими расами, было не так уж много — большинство все же предпочитало жить в человеческой Ашалонне — далеко не маленькой стране, отделенной от границ империи проливом. Второй — невербальный. И его-то чешуйчатые предки порой предпочитали первому. Во-первых — мало кто поймет, а следовательно, не сможет расшифровать разговор, во-вторых — с их гибкими подвижными телами сам Творец велел.

Надо лишь отпустить себя и позвать. Свист и шипение — не только оружие, не только способ выражение эмоций, но и зов. Тот, кто ей нужен, должен услышать.

Когти судорожно сжались-разжались, тяжелый чешуйчатый хвост застучал по полу, царапая плиты, она оскалилась, в беззвучном крике выплескивая свое отчаянье, свою нужду, потребность в помощи… в чужой сильной руке, которая направит и поможет…

Шипение взвивалось все выше и выше, достигая уровня едва ли не ультразвука — высоких и недостижимых для обычного уха частот. Миг наивысшего напряжения. Жаркая волна, вдруг прокатившаяся по телу. Узкий раздвоенный язык, скользящий меж клыков.

«Нушшш-ше? Где ты?»

По вовремя прикрытым глазам резанула вспышка портала. Ноздри жадно вдохнули чужой запах. Сильный, пьянящий аромат. Почему он пахнет хвоей? Хвоей и металлом? Такой неожиданный и такой привлекательный запах… Коснуться его, почувствовать, как на талии смыкаются кольцом сильные руки, прижимая к разгоряченному мужскому телу. Как чуткие пальцы, оканчивающиеся смертоносными когтями, зарываются в волосы, распуская их, перебирают — так нежно, что почти благоговейно, словно ты — единственное солнце в мире. Прохладный раздвоенный язык касается щеки — иршасам очень важны тактильные ощущения. Стон. Его? Ее? Она подается вперед. Теоретически, что такое поцелуй — известно. Но ни одно описание не могло предсказать чужих губ, в яростно осторожном напоре сминающих ее. Чужой язык скользнул по губам, лаская, заставил раздвинуть, твердые губы выпили стон. Змей чуть приподнял её наверх — он тоже принял истинный облик, придавил хвост своим мощным хвостом, кольцами оборачиваясь вокруг долгожданной добычи. По телу прокатилась жаркая волна, заставляя изогнуться, застонать, жадно приникая к таким желанным губам… Ещё, ещё… Она вскинула глаза — и замерла, боясь дышать.