Змеиный Зуб

На последний день перед ритуалом Вальпурга осталась одна. Живи она по всей строгости заветов змеиного Бога, она бы была в уединении все трое суток, но тогда она действительно не успела бы справиться с нарядом. Так что на этот день ей оставалось только листать молитвенник и бесконечно примерять на себе своё облачение невесты. Светлое платье с подолом, длинным, как половина трапезного зала, и густая фата, через которую не было видно даже силуэтов. Фата была та же самая, что и на свадьбе с Гленом, и Валь хорошо помнила, что мама тогда вела её к святилищу буквально как поводырь. В четырнадцать это казалось забавным. В двадцать один уже по-взрослому заставляло ворчать на глупость подобной формальности.

Обычно свадьба проводилась на рассвете в святилище Рендра. Но всю ночь накануне лил дождь, и змеиный идол из дальней части замкового сада перенесли в танцевальный зал. Валь слышала отзвуки музыки и голосов, и считала часы, когда за ней придут. Тогда празднование завершится, мать явится к ней и отведёт её к Адальгу, а тот принесёт с ней клятву и отправится с ней в спальню, оставив гостей веселиться. Это смущало почти так же, как и в первый раз.

Рассвет всё не наставал. Дождь поливал так, будто хотел снова утопить весь остров. И на шестом часу утра Валь забеспокоилось. Ну а если зари не будет видно, скажем, ещё несколько часов за тучами, ей тут до обеда сидеть? Адальг же скажет им, что пора прекращать томить невесту? Ну или хотя бы мама.

Уже почти к шести её думы были услышаны. Вверху лестницы появилась одетое в дождевого цвета платье леди Сепхинорис. Вид у неё был решительный и какой-то недобрый.

– Ты готова? Почему фата поднята? – сухо спросила она. Валь поспешно накинула на себя свои свадебные шоры и перестала что-либо видеть. Она попыталась нащупать рукав матери, но та сама взяла её под локоть и повела за собой, пробурчав:

– Не оступись.

– Я смотрю, – проворчала Валь в ответ. Мелькающие под туфельками ступени остались единственным, что она теперь видела. Они сошли на этаж ниже, а затем приблизились к новой лестнице.

– Сепхинора не будет. Я решила, что ему не стоит присутствовать, – глухо говорила Сепхинорис. Валь с недоумением повернула голову на звук её голоса. А затем нахмурилась и стала вновь перебирать ногами, спускаясь. – Да и не всем стоит это видеть. Ты знаешь, милая, как к тебе относятся на острове.

– Да, но…

– Помолчи и слушай. Какими бы ни были люди, населяющие Змеиный Зуб. Какими бы ни были времена. Как низко ни пали бы все вокруг… мы, Видира, всегда чтим клятвы, чего бы нам это ни стоило. Когда мы их даём, мы соблюдаем их. Особенно если речь о том, чтобы постоять за наш родной остров. Твой брак как раз из таких. Он есть жертва.

– Ма, не пугай меня, – выдохнула Валь с нотой раздражения. Каблуки зацокали по мраморному полу, приближая звуки множества голосов в танцевальной зале. – Я не настолько глубоко погрязла в озвученных тебе сомнениях, чтобы…

– Я говорю – помолчи и слушай. Я отдаю тебя замуж, моя дорогая, и опять без отца. Не знаю, что он сказал бы на это. Но знаю, что должна сказать тебе я: ты должна быть хорошей женой. Во имя нашего острова и нашего рода. Я виновата в том, что до этого дошло. Я и только я. Но я хотела защитить тебя. Прости меня, милая, и покорись судьбе.

Судя по паркетному полу, они вошли в зал. Голоса стихли, и Валь сама тянула мать вперёд, не желая больше слушать этих проповедей. В конце концов, если Адальг терпел Эпонею, ему не составит труда не заметить какие-нибудь оплошности в тонкостях этикета. Валь имела все основания полагать, что она наконец-то освободится хотя бы от части трудностей жизни в змеином обществе. Хоть она и догадывалась, что с ними придут дополнительные, что связаны с титулом. Ну так это ж не война – справится.

Когда на паркете появился краешек подола со змеиным узором, Валь поняла, что они упёрлись в Сизу. На правах одной из самых верных (и живучих) рендриток города она заключала этот брак. И хорошо; Сиза всегда Вальпурге нравилась. Было в ней нечто непосредственное, что и в тех редких людях, которые действительно живут своей верой.

– Леди Сепхинорис Эдорта Видира, – монотонно прозвучал голос Сизы. – Клянётесь ли вы нам, что привели под очи Великого Аспида вашу кровную дочь, леди Вальпургу Видира Моррва?

– Клянусь, – оборонила Сепхинорис.

– Жених был с гостями щедр и учтив. Мы считаем, что Змей благоволит его намерению. Отдаёте ли вы невесту согласно заключённой между вашими семьями клятве?

– Отдаю.

Сепхинорис отпустила руку Вальпурги, и её шаги отзвучали, стихнув чуть позади. Валь затаила дыхание: этот момент.

– Тогда слушайте, верные подданные острова, слушайте! Глазами Змеиного Бога гляжу я на них двоих и вижу отныне мужа и жену, в жизни и в смерти, в радости и муке, в согласии и раздоре! Ты теперь леди Вальпурга Видира Моррва Эльсинг; взгляни и ты в глаза Великого Аспида!