Знак небес

Медальон в руке больно кололся. Сюрреалистичную картину собравшихся покойников заволокло туманом, который спустя миг мгновенно рассеялся, и двор опустел. Теперь в нем оставались лишь двое: старый волхв и ведьмак, который то и дело снимал с головы неизменную войлочную шапочку и протирал ею лысину.

«Э-ге-гей!» — хотел закричать им Константин, но язык не слушался. В это же мгновение сзади его ног коснулось нечто скользкое, липкое и противное, поползло вверх. Терять нельзя было ни секунды. От панического ужаса голос прорезался, и его, кажется, услышали, во всяком случае, оба задрали головы.

«Ну наконец-то», — подумал Константин, увидев, как Всевед испуганно машет ему рукой, а Маньяк заметался по двору. Нечто уже плотно обхватило его ноги, как жгутом, бережно, но крепко спеленало их так туго, что вырваться не представлялось возможным, и двинулось дальше.

Константин еще раз отчаянно заорал, поднапрягся и вместе с оконной рамой полетел вниз. Да и приземлился он точно в подставленные руки Маньяка, но, глянув на свое тело — лучше бы не глядел, — завопил от панического ужаса. Черная тварь, лукаво улыбаясь, удобно расположилась у него в районе живота и явно не собиралась этим удовольствоваться. Он заорал еще громче, с ненавистью ухватил это скользкое, противное, черное нечто, чтобы содрать его с себя, но чем больше усилий прилагал, тем больше увязал в студенистой вязкой черноте, с ужасом наблюдая, что его руки исчезли в ней уже почти по локоть.

Перед глазами неожиданно все завертелось в нескончаемом хороводе — Всевед с угрожающе занесенным посохом, перепуганный чем-то ведьмак, беспомощно лежащий на земле, а дальше все быстрее, быстрее, а тварь уже оказалась почти рядом с его лицом, и тут… он проснулся, но на сей раз от собственного истошного вопля.

С усилием оторвав чумную и тяжелую, будто налитую свинцом, голову от подушки, на сей раз Константин мешкать не стал, мгновенно откинув одеяло и вскочив на ноги. Черной твари в постели не оказалось, но князь уже ничему не верил, принявшись торопливо одеваться. Проделывать это с зажатым в руке медальоном было не совсем удобно, но и выпускать из рук опасно — вдруг затаившаяся тварь набросится на него.

Константин задумался, но через несколько секунд спохватился и, подосадовав на себя, что не вот додумался до такой элементарщины, надел его себе на шею. Едва коснувшись груди, змеевик легонько уколол ее, но как-то успокоительно, и князь, только теперь окончательно очнувшись, обнаружил, что на сей раз действительно проснулся по-настоящему. Вот она, маленькая горенка в избе кузнечихи, следовательно, страшного нечто

можно не опасаться… до следующей ночи. Снова ложиться в постель он не собирался, боясь нового кошмара. В тот раз удрал, и ни к чему испытывать судьбу вторично.

Оберег вновь уколол, словно подтверждая правильность его мыслей. Вот даже как?! Константин взял в руку медальон и поднес поближе к глазам. На мгновение показалось, что женская голова ободряюще подмигнула ему. Сердце екнуло. Брр. Он всмотрелся повнимательнее и с облегчением обнаружил, что ошибся.

«Совсем нервы никуда», — вздохнул он и, стараясь не шуметь, аккуратно ступая, вышел из горенки, направившись к лавке у двери, где, как он помнил, стояло ведерко с холодной водой.

Хорошо, что Пудовка не убрала иконы, а главное — не сняла лампаду, которая продолжала тускло гореть. Самое то. Он дошел до ведерка, но ковшика, обычно плававшего сверху, не обнаружил. Пришлось пить через край. Ледяная вода помогла — тяжесть в голове стала уходить, стук в висках тоже прекратился.

Догадываясь, что до рассвета еще не один час, он вздохнул и уселся за стол. Под руку попалась железяка, которую он вчера так и оставил лежать. Взял ее в руки и вздрогнул от внезапно раздавшегося в тишине испуганного голоса кузнечихи:

— Княже! Ты… не спишь ли?

Он резко вскочил и обернулся к печке, уставившись на нее.

И когда успела подняться, а главное, так незаметно? Погоди-погоди, а не он ли ее спугнул? Может, она как раз и встала чуть раньше его, чтобы прокрасться к нему в горенку и… Ну точно, вон и ухват в руке. Значит, она так и собиралась поступить, а теперь поняла, что поздно, разоблачена, вот и задает глупые вопросы.

— Раз я тут стою, значит, не сплю, — насмешливо ответил он. — Неужели непонятно? — И удивленно уставился на Пудовку, которая как-то странно отреагировала на его ответ, отставив ухват к печке и радостно всплеснув руками.

— Ну слава богу! — И простодушно пожаловалась: — А я уж помыслила, что ты сызнова блудить учнешь, вот и спужалась. Возьмешь да шарахнешь меня по голове, яко того ратника. — И осеклась, зажав рот руками.

Константин, чувствуя, как подкашиваются ноги, плюхнулся на лавку.

— Как того ратника? — повторил он, похолодев. — Так-так…

В голове промелькнуло многое — и ее загадочные, странные ответы, и горячие советы сыскать попика, который видел, как все было на самом деле, и многое другое, не укладывающееся в его первоначальную версию о беспощадной мстительнице за гибель мужа.