Знак небес

— Он ответил, что доказывать свою правоту надлежит на деле. «Езжай и попытайся заключить мир с русичами, если ты считаешь, что он так уж необходим для Булгарии» — вот его подлинные слова. Мультек же в это время улыбался, оттого что был уверен в моей неудаче. Я знаю, он говорил своим людям: «Если мой брат предложит русским мало, то они обидятся и убьют его, если много — их глаза загорятся от алчности и они решат, что надо пойти воевать, чтобы взять все. А нужную грань между малым и большим Абдулла не найдет».

— Получается, какова бы ни была моя выгода от заключенного с тобой мира, для тебя она окажется двойной, — сделал вывод Константин.

— Только не поднимай своей цены, — попросил Абдулла, — иначе плодами мира сызнова воспользуется Мультек.

— Я не гость на торжище. Поднимать не стану. А за то, что ты согласишься с моими условиями, завтра выдвини свои: прочный мир на двадцать лет и военная помощь друг другу, если на чью-либо землю придет враг, — посоветовал князь.

— И ты?!.. — блеснули глаза бека.

— И я соглашусь с ними. Мне кажется, что Ильгам ибн Салим после этого уверится в правоте Абдуллы-бека и останется доволен своим старшим сыном.

Мимолетная радость от услышанного тут же сменилась у Абдуллы неожиданной печалью.

— Старший, — горько усмехнулся он. — Абдулла-бек и впрямь старше Мультек-бека, но он — сын третьей жены эмира. К тому же моя мать из рода сувар, а старшая и любимая жена эмира, родившая Мультека, из барсилов, то есть, говоря по-вашему, из серебряных булгар.

— А это имеет большое значение? — осторожно осведомился недоумевающий Константин — так далеко его познания в истории Булгарии не заходили.

— Это царский род. Все правители выходят только из этого рода. Теперь понимаешь?

— С трудом.

— Получается, что я к этому роду принадлежу лишь по отцу, а Мультек — еще и по матери, — терпеливо пояснил Абдулла. — Да и разница у нас с ним не в годах — в месяцах. Я родился в последний месяц года Дракона, а он — во второй месяц года Змеи[64].

Константин неторопливо поднес к губам кубок, размышляя, не слишком ли он поспешит, если помимо обычного союза между их странами намекнет ему еще и на личный, предложив поспособствовать возведению бека после смерти отца на его трон. Хотя, учитывая, что Абдулла должен возглавить оборону Булгарии против монголов, это предложение ему ничего не будет стоить — помощь в борьбе за власть беку вряд ли понадобится. Зато тем самым он приобретет в его лице надежного сторонника.

Значит, решено. Константин поставил кубок на скатерть и произнес, пристально глядя в черные глаза Абдуллы:

— Мне не довелось встречаться с Мультеком, а ты находишься рядом, сидишь и откровенно говоришь со мной, желая моей дружбы. Я люблю слушать рассказы купцов. Если кто-то из них в поисках выгодного торга приплывет в стольную Рязань и заодно поведает мне, что дни Ильгама ибн Салима сочтены, то мне, как доброму соседу, непременно захочется разделить скорбь его близких. Я надеюсь, ты не обидишься на меня, если к столице Волжской Булгарии придут пять тысяч русских ратников, чтобы оплакать усопшего и порадоваться за нового эмира, которого будут звать не Мультек, а Абдулла.

— А если Мультек в благодарность за то, что они разделяют его скорбь, прикажет выдать каждому по нескольку гривен и попросит проводить его до ханского трона, потому что у него от безутешного горя подкашиваются ноги? — впился глазами в своего собеседника бек.

— Они проводят его, но до подножия трона, поскольку на нем уже будет сидеть Абдулла-хан, а трон — не лепешка, пополам не ломается.

— Но те, кто будет командовать твоими ратниками, могут перепутать имена, смутившись серебряным звоном.

— Я стараюсь быть милостив к своим людям, но гнев господень за ослушание своего князя неотвратимо падет на их головы. Такого всевышний не прощает, и они это знают. Да и навряд ли у Мультека отыщется столь много серебра, чтобы он заглушил их память.

— Я верю тебе, — вздохнул Абдулла и предупредил: — Но отец болен уже сейчас. Может случиться и так, что купец с новостями догонит вас совсем скоро, на обратной дороге.

— Он поправится, — твердо произнес Константин. — Непременно поправится и будет жить достаточно долго. Во всяком случае, до года Овцы[65].

— Почему ты так решил? — недоверчиво спросил бек.

— У меня хорошие предсказатели, — слегка замявшись, ответил князь.

Ну не говорить же ему, что все его знания происходят из книг по истории, в одной из которых как раз и рассказывалось о хане, возглавившем успешную войну с Субудеем, когда тот после Калки по пути в зауральские степи завернет в Волжскую Булгарию.

— А сердце отца может стать еще ближе к Абдулле, если в то время, когда все прочие будут красться к трону, его старший сын и наследник не сделает ничего для этого, а все дни напролет станет просить всемогущего, чтобы великий эмир выздоровел, — добавил он, уходя от щекотливой темы с предсказателями.

— Те, кто предрек это, не могут ошибаться?