Знак небес

Минька густо покраснел, а Константин укоризненно покачал головой. На сей раз кулак воеводе он не демонстрировал, но выразительно похлопал себя по губам, сделав вид, будто зевает.

Вячеслав осекся, виновато поморщился, но тут его выручил сам изобретатель, который заявил, что в мастерских так, семечки, а вот у него в тереме… И едва они добрались до хором, как Минька потащил их на осмотр своей личной лаборатории.

Все пять столов, находившихся в просторной горнице, расположенной на втором этаже, оказались настолько загромождены различными инструментами и непонятными штуковинами, что пустого места ни на одном из них практически не оставалось. Точно так же были загромождены и многочисленные полки на стенах. Чего только на них не было! Остальное, чему не хватило места, валялось на полу, включая даже какие-то мешки. Один из них был открыт, и Константин с удивлением заметил, что тот доверху наполнен странной однородной светловатой массой. Подойдя поближе и зачерпнув из него горсточку, князь обнаружил, что держит в руках самые обычные… древесные опилки.

Но гораздо сильнее их поразил так называемый красный угол, где у доброго христианина всегда находилась божница с одной, а чаще с тремя иконами. Так вот у Миньки там расположился целый иконостас аж на семь икон, ярко освещаемых тремя лампадами. Более того, практически на каждой полке и над каждым столом красовалось еще по иконе. Великомученики, угодники и апостолы мрачно и ревниво взирали со всех сторон на вошедших.

— Восемь, десять, двенадцать… Нет, опять сбился. Сразу видно, что здесь святой человек живет, — благоговейно прошептал Славка. — Ну прямо тебе храм, а не мастерская. И ты их всех знаешь, Михал Юрьич? — обратился он к улыбающемуся Миньке.

— Конечно, — уверенно ответил тот.

— А вот этот, например, кто? — Воевода наугад показал на какую-то икону, на которой был изображен чрезвычайно худой полуголый человек, торжествующе ухвативший руками что-то черное с красными точечками.

— Это святой Пеликан, одолевающий беса, — ответил юный изобретатель, продолжая хитро улыбаться.

— А там? — Князь ткнул в икону с изображенным на ней мрачным типом, угрожающе растопырившим пальцы.

— Великомученик Амфибрахий, одолевший водяного змия.

— Ну а тот? — осведомился Славка, указывая на изображение необычайно волосатого мужика, голый торс которого был увешан крест-накрест, будто патронташем, двумя здоровенными цепями.

— Это страстотерпец Абдурахман, терзающий себя за то, что не сдержался и пошел на сделку с сатаной, дабы получить некое тайное знание, — бодро отрапортовал Минька.

— Странные какие-то имена у твоих святых, — нахмурился Славка.

— А это у тебя вообще мастерская или храм? — непонимающе спросил Константин.

— Храм, конечно. Каждый раз, как зайду, вначале отобью триста поклонов, прочитаю «Отче наш», еще пять молитв, попрошу у всех повешенных благословения, а уж потом за работу. Чуток потружусь — и опять за молитву с поклонами.

В иное время Вячеслав непременно уцепился бы за «повешенных», но, пораженный увиденным, он лишь спросил:

— Помогает?

— Еще бы, — гордо вскинул голову Минька. — Боятся сюда бесы лезть. Очень уж тут намоленное все. Ну и опять-таки отец Никодим заходит раз в месяц. Сергей, ну который Иванов, рассказывал, как он во время воскресной проповеди меня другим прихожанам в пример ставил.

— А новые виды оружия ты, разумеется, побоку? — осведомился Константин.

— Вот уж хрен вам во всю морду, — заявил Минька. — Ишь чего захотели. Думаете, у меня правда крыша поехала? Да не дождетесь!

— Вот как ныне, оказывается, богобоязненный молодняк со старшим поколением разговаривает, — сокрушенно вздохнул Вячеслав.

— Будешь много говорить, так я тебя мигом вместе с собой на молитву поставлю часика на два, — грозно предупредил изобретатель.

— Не надо, — перепугался Вячеслав. — Да я и слов-то не знаю. Ежели бесы подкрадутся, мне, несчастному, совсем худо придется, — пригорюнился он и смахнул несуществующую слезу.

— Не боись, старина. Ко мне приходи, а я отмолю. Это ведь раньше народ считал, что я здесь чем-то страшным и темным занимаюсь. Все гадали, то ли я сам колдун, то ли бесов вызываю, а они мне все стряпают. Помнишь, Костя, как Сергей нечистую силу изгонял из моих мастерских?

— Конечно, помню, — усмехнулся князь.

— С тех пор как отрезало. Я все понял, осознал и обратился к богу. Навешал повсюду кучу икон, каждому святому имя дал.

— А где имена-то брал? — поинтересовался Славка.

— Да из головы, — беззаботно махнул рукой Минька. — Главное, чтоб повычурнее да позаковыристее. В стекольной мастерской у меня, к примеру, Дельфиниус висит. Тебе, Костя, перевести или сам догадаешься?

— Уже, — откликнулся князь.

— А в цеху литейном такая страхолюдина повешена! Если бы бесы там и водились, то они бы и впрямь разбежались. Так я его Динозаврусом назвал, — продолжал Минька.