Знак Саламандры

В кухне со светом тоже не очень, шторы на окне задёрнуты, лампы не горят – только свечи в разнокалиберных плошках, и то половина погасла. В ароматической лампе на холодильнике тлеет какая-то дрянь, притворяющаяся не то апельсином, не то бергамотом, но всё перебивают запахи старой еды и каких-то трав. Меня усаживают за стол, застеленный потёртой бархатной скатертью неопределённого цвета, спрашивают, какой я предпочитаю чай, тут же, не дожидаясь ответа, что-то наливают в большую кружку с отколотой ручкой, ставят передо мной, уговаривают не побрезговать угощением, а то все страшно обидятся и гадание не пойдёт. Беру кружку в руки – на скатерти остаётся мокрый кружок, – под рукавом тут же начинает пощипывать. Спасибо, я уже догадалась, что пить тут ничего не стоит.

Рядом со мной плюхают плетёную вазочку, видимо, с печеньем. Я киваю, улыбаюсь, вытягиваю из обломков и крошек более-менее целый крекер и делаю вид, что отпиваю чай. Пахнет он заправским веником.

– А когда подойдёт Алмаза?

Цыганки начинают гомонить громче – кажется, их уже не четыре, а больше, и в коридоре у двери кто-то торчит. Общий смысл болтовни сводится к тому, что Алмаза, такая-сякая, куда-то вышла и никому не сказала, ах-ах-ах, но я могу не беспокоиться, погадать мне может вот хоть Диана, она так гадает, так гадает – всё сбывается! Жене губернатора гадала, жене мэра гадала, все довольны, никто не жаловался!..

Я мысленно перебираю адреса и имена – кажется, ни мэра, ни губернатора в представленном духами списке нет, хотя мало ли, на чьё имя куплены дома и кто там живёт. Пока я соображаю, кто-то, возможно та самая Диана, успевает цапнуть меня за руку и развернуть ладонь вверх.

– На любовь гадать, красавица?.. На любовь – триста, дополнительные вопросы – ещё по сто, ай, вижу, всё вижу, совсем рядом суженый твой…

– Ты чай-то пей, пей, от всего сердца…

– Только деньги вперёд, золотая, магия жадности не терпит, не выйдет гадание удачным, если жадничать…

– Алмазу ждать не надо, она девка ветреная, пообещает – да и забудет…

«И ты забудешь», – невесомо шуршит где-то в районе затылка. Это что же – меня зачаровать хотят? Под рукавом жжётся и чешется – магия магии рознь, моя вот не терпит вранья.

– Я бы всё-таки хотела встретиться с Алмазой, – говорю, одновременно пытаясь освободить руку, но пальцы гадалки сжимаются крепче. – Я могу подождать.

– Так нет её, золотая, и не будет сегодня, незачем ждать, да и суженый ждать не станет… – Она тычет в мою ладонь ногтем. – Видишь, да? Есть один, добрый, ласковый, заботливый, а есть другой, тёмный, заворожит-зачарует, пойдёшь с ним – всё потеряешь… Сама не поймёшь, не выберешь, сердцем чуять надо…

Я встречаю её взгляд. Перед глазами на пару мгновений всё плывёт, я чувствую тошноту и успеваю рассердиться на Семёна – это так, что ли, должен работать его чай, если есть воздействие, то вырвет?! Но в следующий же миг в голове проясняется. Ну что же, раз слова они понимать не хотят…

Позволяю себе слегка расслабиться, делаю вид, что поправляю рукав – и мысленно выпускаю ящерку. Под рукавом скользит что-то горячее, а потом цыганка ахает и сама отпускает мою руку. Под расстёгнутойманжетой переливается красным и золотым Знак – настоящая огненная саламандра, притом весьма сердитая.

– Ведьма! – шипит цыганка, вскакивая с табуретки.

Насколько я могу судить в полумраке, её подружки тоже перестают улыбаться, и на несколько мгновений повисает благословенная тишина. Я тоже встаю, прикидывая, не пора ли звать группу поддержки. С другой стороны, бросаться на меня пока никто не пытается…

– Где Алмаза?

Ответом мне служит хор ругательств – половина на русском, вторую я разобрать не могу, но и не очень хочется. Вой поднимается до небес, ко мне тянутся руки, я машинально отшатываюсь, вскидываю руку – с пальцев срываются искры, и свечи на столе вспыхивают вдвое ярче. Цыганки шарахаются – не очень далеко, но за спинами женщин я различаю несколько мужских силуэтов. Паршиво, однако – но не устраивать же пожар, в конце концов, здесь же люди!

– Уходи, ведьма! – цедит гадалка, и народ за её спиной слегка расступается. – Убирайся и не возвращайся больше!

Дальше следует непонятная мне фраза, не то заклинание, изгоняющее ведьм, не то снова ругательство. Идти сквозь толпу мне очень не хочется, магия магией, а если там у кого нож? Хотя «если» – это слишком оптимистично. Впрочем, страха я не чувствую, только досаду за невыполненное задание. И ведь если тут я ничего не узнаю, завтра точно придётся ехать на кладбище…

Руку дёргает вправо, в голове снова, как и при разборках с Кощеевым, возникает ощущение вопроса. Кажется, речь идёт о какой-то запертой двери… Точно, дальняя от кухни комната, и там девушки, молодые, их не хотят выпускать…

Не знаю, кто злится сильнее, я или ящерка. Но стена магического пламени вырастает почти до потолка, вызывая лавину испуганных вскриков и ругани. Гадалка стоит ближе всех, огонь отгораживает её от своих, и я снова ловлю её взгляд, а вместе с ним ощущение страха, ненависти, бессилия…