Знак земли: Собрание стихотворений

<А чайник всё легче, легче, И скоро ему конец. Хотя самогон был жгучим, Как пытошная смола,> Матрос приподнялся, С хрустом Раскусывая огурец, И буркнул: «Как в бане побыл И вымылся добела! <От маковки до мизинцев Пробрало твое зельё.> Спасибочка! Гранмерсите!» И вдруг раскатил глаза. Шатнулся. Икнул, Уселся. Да что это? Как зверье,

Задвигались табуреты, Столы и образа. Широколицый чайник, Пылая малиной щек, Подпрыгивал на подносе, Глумился и хохотал. Горбатые табуреты, Откинувшись на бочок, С приземистыми столами Ползли через узкий зал. Закручивались лампадки, Вытягивался огонь. Глазастый и темноликий, В задымленных венцах Кержацкий раскол Повытек из выщербленных икон; И скитники подходили На высушенных берцах. Покачивались скелеты. И бедра из черных язв

(Вериги и власяницы) Сочили вонючий гной. И каждый тащил колоду, В которой последний час Он встретил в еловой келье Среди тишины лесной. Ощерившись по-собачьи, Отплевывая слюну, Настоянную на желчи И горькой разрыв-траве, – Как будто в скиту, Что спрятан В еловую целину, – Таежные чудотворцы Анафемствовали Москве. Да что это? А над ними За стойкою, Как гора, Огромный и неподвижный

Сиделец стоял в очках – Средь чайников и тарелок, Средь всяческого добра, Разложенного на темных Засаленных кружках. Сиделец молчал. И молча поглядывал сквозь очки. И, может быть, спал? Не видел? А все-таки им одним Трактирная ночь дышала. По знаку его руки Восстал на матроса Этот Кержацкий Еловый Рим. Сумятица! Шаг за шагом, Они подбирались вплоть: Столы, табуреты, старцы

Завыли: «Чужак! Чужак!» Уж воздуха не хватает. Уж страха не побороть. Уж кровь, как кузнечик, звонко Трещит в висках и ушах. Колдуют! Да что бы это сказать им? Каким словцом Отделаться от наважденья? Как быть, чтобы вой умолк? Приблизились, Окружили, Охватывают кольцом. И вот, Раздувая ноздри, Он бросил врагам: «Нью-Йорк!»

5. Знак Москвы