Знак Зевса

Глава 10. Уроки Эрота

Филиппу исполнилось восемнадцать лет – возраст эфеба, когда юношу называют взрослым мужчиной, воином, защитником отечества. Этот день отмечается шумным семейным праздником, имя эфеба записывается в общинную книгу – лексиархикон

, а глашатай провозглашает народу на агоре об этом важном для рода и общины событии. Спасибо Эпаминонду, он поручил повару приготовить несколько праздничных блюд и позволил Филиппу пригласить близких друзей – Фрасила, Лахара, Канона и ещё Иллариона; выставил два кувшина со сладким кипрским вином. Вино пили к десерту – фрукты, сладости, печенье. Юноши блаженствовали, прикладывались по-взрослому к чашам, говорили о родных и близких. В Македонии вино на столе – приметный знак того, что эфеб как мужчина теперь принимает ответственные решения, носит оружие, получает право являться в суд, может жениться и получить ещё много преимуществ перед подростками. Главное, эфеб отвечает за собственные проступки перед законом!

С этого дня Филипп отращивал волосы как взрослый мужчина. По обычаю, последний раз волосы ему остригли два года назад. А вскоре произошло событие, перевернувшее его жизненный уклад…

Праздник Агрионий

Важное событие в жизни Филиппа совпало с древнейшим религиозным праздником Агрионий, посвящённым Дионису; торжества проводились каждый третий год поочередно во всех городах Беотии. По легенде, в этот день главный священнослужитель Диониса с культовым бронзовым мечом в руке преследовал по улицам города девушку из самого древнего знатного рода и, если настигал, убивал в качестве жертвенного дара богу. Затем проходили городские торжества с религиозными шествиями.

В дальнейшем потребность в человеческом жертвоприношении отпала, но преследование служителями культа «ритуальной жертвы», женщины, осталось как обязательный ритуал. Натурально изображая страх, они с криками убегали, а когда кого-то ловили и подводили к алтарю Диониса в качестве жертвы, то расставались они не с жизнью, а с венком с головы. Затем отпускали. В этот день одни поклонницы культа Диониса устраивали костюмированные шествия, другие принимали участие в ночных оргиях, вакханалиях, когда любая могла поступить так, как желала, и никто из родни не мог осудить её. В сильном опьянении они останавливали одиноких прохожих, требуя от него любовных действий, получив отказ, могли покалечить или даже убить. Поэтому во время Агриония с наступлением темноты мужчины стараются не попадаться на глаза не в меру возбуждённым «невестам Диониса». Но некоторые мужчины, особенно юноши, и с бесстрашным интересом используют такие обстоятельства, поскольку среди вакханок встречаются молодые, красивые и любвеобильные.

По этой причине Фрасил предложил Филиппу посетить городские улицы в праздничную ночь. Эпаминонд, узнав, куда они собираются, признался, что в молодости не отказывал себе в таких испытаниях. Одобрил их прогулку. Филипп долго не раздумывал, согласился с другом, так как с некоторых пор женский образ часто являлся в его юношеских снах. К тому же он был наслышан, что среди эллинов фивянки считались самыми прекрасными созданиями – по росту, изящности фигуры и грациозности походки. В последнее время он стал замечать за собой невольное желание оборачиваться вслед молодым женщинам, но к сближению ни с одной из них не был готов, хотя некоторые его сверстники уже заимели необходимый опыт с уличными «жрицами любви». Не так давно Филипп на оживлённой городской улице заметил женщину с удивительно выразительной внешностью. Она показалась ему неземным существом, одета была в свободный пеплос, в котором угадывались дивные контуры обольстительного тела. Она легко ступала ножками в кожаных сандалиях, будто скользила по водной глади или парила в воздухе, мельком поглядывая на товары в лотках бойких уличных торговцев, не обращая внимания на громкие призывы что-либо приобрести. Казалось, не замечала похотливых взглядов мужчин, невольно заглядывавшихся на столь прекрасное создание. Следом за ней поспешала молодая служанка с пустой корзиной – видимо, они направлялись на рынок, многоголосо шумевший впереди. Незнакомка поравнялась с Филиппом, и он уловил дразнящий запах разогретого страстями и благовониями женского тела. Он вздрогнул, словно весенний олень, трубно зазывающий самку, едва удержался, чтобы не проследовать за ней. Но нетерпеливо обернулся, проследив, пока красавица не повернула за угол. А её терпкие духи ещё долго возбуждали воображение юноши…

* * *