Знак Зевса

И действительно, когда солнце поднялось к зениту, Филипп почувствовал себя немного лучше, после чего, несмотря на запрет лекаря двигаться и нездоровую сухость во рту, приказал выступать на Пеллу. Отряд быстро собрался и тронулся в путь. Царь – опять верхом, хотя усидеть на коне было нелегко. Чтобы отвлечься от дурных мыслей, он подозвал Леонната.

– Леоннат, ты можешь объяснить этот странный случай. Разве такое могло свершиться без умысла богов?

Друг не замедлил с ответом, но начал издалека:

– Я предполагаю, это знак богов. Однажды бог-врачеватель Асклепий шёл, опираясь на посох, и вдруг посох обвила змея. Испугавшись, Асклепий убил змею, но появилась другая змея с целебной травой во рту и воскресила убитую. Тогда Асклепий воспользовался такой травой для воскрешения умершего Главка. С тех пор этого бога изображают с посохом, увитым змеями.

– Ты это к чему говоришь, Леоннат?

– Укус змей смертелен, если весь яд достаётся человеку. Лекари говорят, что в малых количествах яд полезен для здоровья. Филипп, заметь, что змея оставила для тебя немного смертельного яду – значит, тебе прибудет могучее здоровье. Хотя ты, слава богам, и так не болен.

Царь возмутился:

– Леоннат, меня кусает какая-то полуживая тварь, а ты пытаешься убедить, что это на пользу? Нет, Асклепий даёт понять, что человек со знаком змеи может укусить, когда я не буду ожидать.

– Пусть будет верным и это предположение. Всегда следует бояться человека, таящего яд для тебя. Бойся его коварства.

– Вот теперь я принимаю твоё объяснение, верный друг! Но если бы ты ещё указал на того человека – цены не было бы твоему совету.

– А ты подумай хорошо, царь, кто из твоего окружения любит возиться со змеями. От того человека тебе и следует ожидать, если не смертельного, то болезненного укуса.

Леоннат, сказав это, стал серьёзным. В голове Филиппа сверкнула молния – Миртала! Когда Леоннат вернулся из Эпира, он сообщил, будто царская дочь соблюдает культы Диониса, в которых есть атрибуты не только винограда и плюща, но и… змеи. В тот раз сообщение друга лишь позабавило Филиппа – ему ли опасаться эпирской девчонки! Теперь же после встречи с бешеной змеёй, царь задумался, но, не желая больше дурных предположений, перевёл разговор на другую тему:

– Леоннат, я не буду обижаться на эту змею. Мне думается, это я её обидел – возможно, у неё здесь неподалёку логово с детками. Незваные гости помешали, вот она и отважилась защищать свою территорию, своё гнездо. Она поступила так, как должен поступать македонянин, кто считает себя ответственным за семью и отечество. Если Дионис уживается со своими змеями, а их у него тысячи, стоит ли мне делать из змеи личного врага? Выходит, зря ты её убил.

Леоннат согласно кивнул:

– Наверно, ты прав, Филипп. Но возможно и другое: боги поручили змеям охранять сокрытые в недрах ценные металлы; эта змея дала знак тебе, что золото и серебро фракийских рудников скоро станут твоими.

– Вот сейчас ты говоришь о вещах, приятных моему сердцу, друг Леоннат! Конечно, это боги дали мне знак, что пора македонским воинам идти к рудоносным горам Пангеи. Ну а если мы убили змею, значит, Македония восторжествует над врагами. Как видишь, не зря я прошёл сегодняшнее испытание!

С этим словами Филипп оторвался на коне от Леонната и от всей походной колонны, давая понять гетайрам, что желает побыть один. Внутри себя он долго ещё не мог отделаться от тревоги при виде корчащейся в смертельных конвульсиях змеи. Нет, неспроста приползла она к нему… Миртала?.. Миртала и змея… Миртала – змея? От неожиданного сравнения Филипп невольно вздрогнул. Прочь дурные мысли! Он резко поддал коню по бокам и пустил его вскачь… «Элелеу-у-у!» – закричал он озорным голосом. Гетайры тоже ускорили бег своих коней, подхватили клич: «Элелеу! Элелеу» – разнеслось по долине.

К вечеру показалась царская резиденция.

Пелла («Камень-скала»)

Царя встречала команда дворцовой стражи, извещённая дозорным, далеко на подходе к городу. С ними были двенадцать юных пажей, которых не так давно Филипп собрал у себя во дворце для воспитания и овладевания науками. Подобного в истории македонского престола ещё не было: подростки отбирались из самых знатных семей, больше из тех, кто тайно или явно выказывал неуважение к централизованной царской власти. По сути, в Пелле дети оказались заложниками царя Филиппа. Зато сейчас родители мальчишек, восторженно кричавших «Хайре, царь!», стали невольными его единомышленниками…