Знание-сила, 2000 № 09 (879)

Все это хорошо. Но если безразличие достигнет предела, то мода как способ выделиться умрет? Если скорость изменения моды возрастет, то мало-мальское единство внешнего вида станет недостижимо. А следовательно, и нарушать его, бросаясь в глаза прохожим на первой волне новой моды, не будет никакого смысла.

Так-то оно так. Но постмодернистская мода включает в себя бесконечное комбинирование, бесчисленные вариации. СЛем написал повесть о «телодвижениах». Формой прогресса человека в будущем стало изменение внешнего вида тела. Генная инженерия превратила вопрос компоновки органов в вопрос стиля, даже эстетства. Если взглянуть на видеоряд фильмов вроде «Вавилона-5», «Пятого элемента» или последние клипы Бьёрк, – то придется признать зеркало сатиры верным буквально. По мнению аме- • риканских социологов, в дальнейшем мы будем жить в цивилизации протеев, относящихся к своему поведению и верованиям, не говоря уже об одежде и внешнем виде, совершенно, по- хамелеонски.

Но авангард авангардом, а что станет с повседневной одеждой в мире свихнувшихся ориентиров?

А что стало с длинной юбкой с тех пор, как купальники превратились в узкие полоски и, наконец, исчезли совсем? Почему она не перестала скрывать тайну?

Коли одежда состоит из знаков, тб из условных- Буквальный их смысл давно выветрился из памяти человечества, остался только символический, его-то и пытаются растолковать нам модельеры. Это иероглифы языка, первичное звучание которых неизвестно, а буквальное значение вытеснилось переносным.

Раз так, в индустрии моды в случае утери ведущего стиля им становится само его отсутствие. Впрочем, и тут она ничем не отличается от остальных искусств.

РАЗМЫШЛЕНИЯ У КНИЖНОЙ ПОЛКИ

Алексей Давыдов

Открытие Александра Янова

Мне давно хотелось познакомиться с творчеством Александра Янова, известного аналитика истории России, бывшего российского журналиста, покинувшего Россию не по своей воле, а ныне профессора Нью-Йоркского университета. Я слышал о его необычном, можно сказать шокирующем, взгляде на историю России от коллег-специалистов, однако все, что он ранее писал, давно разошлось и стало библиографической редкостью.

И вот вышли одна за другой его книги3* – «Тень Грозного царя» и «Россия против России». А жизнь сложилась так, что мне пришлось стать издательским редактором готовящейся рукописи его главной книги под названием «У истоков нашей трагедии. 1480-1583», которую «Сибирский хронограф» собирается издать в 2000 году. Да еoе Александр Львович попросил меня написать введение к этой рукописи. В общем, я окунулся в творчество Янова с головой, и должен сказать, что оно произвело на меня сильное впечатление. Не помню, когда мне в последний раз пришлось испытать такое ощущение свободы – и тревоги.

Конечно. Янов сделал открытие. Но открытие особого рода. Оно не просто осветило ранее неизвестные страницы эпохи Ивана III и Ивана IV, оно поставило под сомнение истинность господствующей в российской и западной историографии точки зрения на Россию, ее культуру, специфику развития. После выводов Янова и для специалиста, и для любого интересующегося российской историей встает непростой вопрос, как теперь читать исследования о России и как относиться к науке о России, сложившейся в России и на Западе за последние 400 лет? Если научное исследование заставляет ставить вопросы такого масштаба, значит оно многого стоит. В известном смысле я приравнял бы открытие Янова к результатам раскопок Шлимана.

Многие из нас, наверное, подозревали, что Россия родилась Европой. Раскопав горы мифов, Янов это доказал. Но он еше и поставил перед нами тревожный, а быть может, и роковой вопрос: почему мы так долго, столетиями верили этим мифам? Я могу с чистой совестью обещать читателю, что после книг Янова он будет думать об истории своей страны совсем не так, как думал до этого.

МИФ ПЕРВЫЙ. Россия не Европа

На самом деле, исторический переворот Янова в науке складывается, конечно, из десятков открытий и множества поверженных мифов. Выделю лишь два. Первый миф так стар, что никому уже, кажется, не приходило в голову его проверить. Речь идет об общепринятой со времен Карамзина точке зрения, что от самого ее начала Московская Русь, в отличие от европейских государств, была самодержавной.

Так думают и европеисты-западники (со вздохом) и славянофилы-почвенники (с удовлетворением), и марксисты, и их оппоненты, включая таких корифеев, как Арнольд Тойнби, не говоря уже о таких популяризаторах, как Ричард Пайпс. Янов проверил эту точку зрения – подробно, методично, опираясь на огромное число фактов эпохи основателя централизованного Московского государства Ивана III Великого (1462-1505). Проверил – и оказалось, что это миф.