Знание-сила, 2006 № 06 (948)

Там не обязательно жарко. Там, по определению, пусто. Поэтому пустыни разделяют по характеру поверхности твердой оболочки на каменистые, глинистые, песчаные. Пустыни — это континентальность климата. Если там жарко, то так, что жара становится убийственной в прямом смысле слова: найти хоть немного тени, чтобы укрыться от солнца, трудно. Если холодно, то сыскать веточек, чтобы разжечь костер и согреться, — не легче. И совсем плохо с водой. Если и попадется озерцо, то соленое. Даже реки там бывают солеными. Чтобы подчеркнуть пустоту пустынь, существуют оазисы. Это либо маленький источник пресной воды, либо глубокий колодец. Но вокруг него мгновенно расцветает растительность, есть и тень, и ветки. А животным приходится приспосабливаться: либо научиться обходиться очень малым количеством воды, либо перемешаться, и очень быстро, на большие расстояния, от одного оазиса до другого. И лучше ночью.

Пустыня пуста для того, кто не умеет видеть.

Поэт заметил, что "серебро полыни на высохших окраинах пустыни торчит вихром косматой седины".

Геолог, тот всплеснет руками и скажет, что такой обнаженности он и не видывал, хоть накладывай на землю кальку и рисуй все контуры геологической карты — ни травяного, ни растительного покрова, все видно, наслаждение!

Геоморфолог воскликнет, что тут потрясающее разнообразие всех видов и форм дефляции (такие ниши выдувания!), а солончаки, атакыры — хоть самолет сажай! А костер? Костер можно и из кизяка развести.

Климатолог отметит, что когда осадки не выпадают ни в виде дождя, нив виде снега, то особую роль начинает играть влага, конденсирующаяся непосредственно из приземного слоя воздуха, то есть роса.

Биолог дождется, когда стемнеет, и поведет окрест уснувшего лагеря подвижной фарой вездехода — и в ее луче блеснут глаза то ли джейрана, то ли сайгака, замелькают тушканчики, и послышится шорох уползающих в песок змей.

Да что поэты и ученые! Один летчик, совершивший вынужденную посадку в пустыне, описал ее так;

"Белая гладь открывалась только взорам светил. Незапятнанно чистая скатерть, разостланная под небесами. И вдруг сердце у меня замерло, словно на пороге необычайного открытия: на этой скатерти, в каких-нибудь тридцати шагах от меня, чернел камень...

С бьющимся сердцем я подобрал свою находку — плотный черный камень величиной с кулак, тяжелый, как металл, и округлый, как слеза.

На скатерть, разосланную под яблоней, может упасть только яблоко, на скатерть, разостланную под звездами, может падать только звездная пыль, — никогда ни один метеорит не показывал так ясно, откуда он родом".

В Западной Туркмении, недалеко от Кар-Богаз-Гола, по ослепительной жаре, я прошел, вспоминая рассказ этого летчика, добрый километр по такыру, чтобы посмотреть, что за предмет чернел на его белой, абсолютно гладкой, дрожащей в знойном мареве поверхности. Это был расколотый корпус черепахи. Орел, держа ее в когтях, поднялся в небо и бросил ее с высоты — с понятной целью.

ПРОБЛЕМА: ИССЛЕДОВАНИЯ И РАЗДУМЬЯ

Александр Волков

О чем думалось эректусу?

В этом году исполняется 150 лет со дня одного из важнейших открытий в археологии. В 1856 году в долине Неандерталь (Германия) были обнаружены останки человека, названного впоследствии "неандертальцем". За эти полтора века многое изменилось. Мы перестали относиться к древнейшим видам человека, населявшим нашу планету, как к грубым животным, не умевшим ни думать, ни чувствовать. Чем больше мы вглядываемся в образ жизни давно вымерших гоминидов, тем чаще замечаем человеческие, слишком человеческие формы поведения и пристрастия. Мы открываем так много разумного в них и так много животного в себе.

В наших привычках угадываются звериные повадки; в самом образе нашего мышления открываются стереотипы, явно присущие и древним гоминидам, и высшим животным вообще. Тем интереснее по случаю юбилея вглядеться в далекое прошлое, постепенно восстанавливаемое учеными.

Кто же был "венцом творения", когда время человека разумного еще не пришло? По случаю юбилея на страницах нашего журнала публикуется ряд статей, посвященных далекому прошлому человека. В феврале героем стал юбиляр — неандерталец.

В мае — его удачливый соперник, кроманьонец, знавший толк и в любви, и в отдыхе. На очереди — новый образ питекантропа, которому в науке давно возвращено гордое имя — Человек. Человек прямоходящий, Homo erectus. Именно ему, его путешествиям по бескрайней Земле, посвящена тема нашего июльского номера.

Недавние археологические находки позволяют заключить, что еще наши далекие предки выделялись блестящим умом и демонстрировали недюжинные способности.

В XXI веке археологи открывают особую человеческую культуру — культуру Homo erectus. Недаром такой интерес вызывают проводимые сейчас раскопки в немецком местечке Бильцингслебен, где археологи исследуют деревню, в которой люди жили почти 400 тысяч лет назад.

Лишь совершенное мимолетно?