Золотая долина

– Мама говорит, что я и так знаю всё, что нужно, и даже больше. И я с ней согласна. Небо голубое, трава зелёная, вода мокрая, солнце одно, луны две, зимой холодно, летом тепло. Я хорошо готовлю и умею чинить одежду. Вот если бы ты ещё научил меня охотиться, я смогла бы печь пироги с зайчатиной хоть каждую неделю, – улыбнулась она Алгару. – Они у меня тоже получаются отлично. Алгар, ты любишь пироги с зайчатиной?

– Конечно. Но сначала хочу попробовать с молодым сыром и травами.

– Хорошо! – улыбнулась Пасси. – Как только вернемся!

Они сидели и болтали, когда Нарто помахал, подзывая Анкана, и тот вернулся довольный.

– Нарто говорит, что осталось совсем немного. В полдень уже будем на месте, – обрадовал он ребят.

Остаток пути тянулся будто бесконечно. Наконец с лодки, которая шла первой, раздался триумфальный вопль. Затем вторая лодка подхватила его, а чуть позже заорали и Анкан с Алгаром и Коде, которые собрались на носу и высматривали приметные скалы.

Лодки одна за другой подходили к устью тихой Илги, которая, как и Фно, брала начало где-то в ледниках на западе. По обоим берегам виднелись следы неумолимого воздействия приливов. Они один за другим приливы вымывали мягкую почву пологой долины, поднимаясь всё выше под влиянием Габо, вечной странницы, которая каждую зиму подходила ближе к миру, чтобы заодно ещё и распахнуть целиком свой сияющий голубоватый глаз над зимними просторами в ночь зимнего солнцестояния, и вновь понижаясь вплоть до самого лета, когда луна отдалялась, постепенно истончаясь, как голубой лёд, тающий от летнего тепла.

Берега Илги были не такими бесплодными, как бесконечно оглаживаемые волнами скалы у её устья, с которых море терпеливыми пальцами стирало всё, что могло послужить почвой для случайно занесённого семечка. Чем выше по течению, тем гуще и выше становился тростник на болотистых участках, который, по-видимому, уже приспособился к то и дело подступающей солёной воде, а ещё выше, через три ранда, начали попадаться отдельные деревья, лиственные и хвойные, вокруг всё более пресных болот под южным склоном, по краям которых расстилался ковром плотный ярко-зелёный мох с полянками ягоды кровавки.

Ребята сидели, взволнованно озираясь. Они все слышали, и не раз, что долина Рогатого духа – особенное место, и это обостряло восторг даже тех, кто приезжал сюда не в первый раз. Эта долина была похожа, конечно, на родную, но всё же была немного иной, и запах прелой листвы немного отличался, и со склонов стекало гораздо больше ручьёв, неторопливых, но ледяных, или, наоборот, неожиданно тёплых.

– Чудесное приключение, – сказал Анкан, оглядывая северный склон с его бочажками и расщелинами, горячими ключами и толстым слоем разноцветного налёта на валунах. – Смотрите, сколько набралось за лето.

– Басто обрадуется, – кивнула Пасси. – Он всю зиму возился со своими колбами.

– Он приходил к нам, – откликнулся Брент от паруса. – Летом. Рвался поехать. Еле уговорили дождаться осени, чтобы и парни могли на кабанов сходить, и мы заодно рыбы наловили бы.

Рыба! Аяна словно наяву увидела копчёную рыбу с нежным красным мясом, ароматную, аппетитную, и сглотнула. Рыба приходила сюда, в Илгу, на нерест каждый год, плыла всё дальше и дальше против течения, сворачивая в ручиьи, прыгая через пороги и постепенно меняя цвет чешуи на насыщенно-багряный, чтобы в одном из ручьев отложить икру – и после погибнуть. Погибшая рыба была невкусной, её мясо быстро портилось, и на запах вынесенной на берег уснувшей рыбы с лесистых склонов выходили те самые кабаны.

В прошлом году кабан, которого подстрелили парни, был просто огромным. Аяна ужаснулась, когда увидела его клыки, и кто-то рассказал, что такими клыками подраненный зверь может убить человека. Здешние кабаны все были крупными, гораздо крупнее, тех, которые встречались в их долине. Они тоже очень любили нежную рыбу, но предпочитали есть её свежей, до нереста, поэтому по ночам приходили к сетям, поставленным в ручьях, и пожирали весь улов, повреждая иногда и сети. Люди ездили на болота с незапамятных времён, и прожорливые звери явно привыкли к тому, что каждую осень им вдруг достается щедрое угощение.

Неувязка была в том, что люди тоже рассчитывали на свой улов, и каждую осень стерегли по ночам сети, зажигая светильники и оставляя несколько дозорных с факелами, свистками и шумелками на таком расстоянии от реки, чтобы не перепугать рыбу, но при этом навести страху на расхитителей. К счастью, кабаны довольно опасливо относились к людям и предпочитали скрываться, а не нападать.

С помощью вёсел, петляя от одного берега к другому, лодки поднимались всё выше, и Брент издал возглас облегчения. Заболоченная местность кончилась, лодки свернули одна за другой в небольшой приток Илги и встали наконец в маленьком неглубоком озере с галечным дном.

– Крепи сюда!

– Кидай!

– Сюда вяжи!