Зверь 44

Следующий день прошёл спокойно. Ни перестрелок, ни взрывов. Лишь время от времени над палубой пролетали беспилотники синих вроде ударного «Молота» и средневысотного тактического «Призрака». Калибр учил меня различать их по внешнему виду, а я тщетно высматривал в небе авиацию жёлтых. Гадал, почему они медлят. Если жёлтые не поторопятся, Сивый со своими закидонами успеет напоследок подвести нас под расстрельную стену.

Бродя по палубе, я прикидывал, как бы ему помешать. Угрозами Сивого не взять, в слежке за ним не поспеть. Хитрый, паскуда, и манёвренный. Ведь я до сих пор не понимал, чего он вообще добивается и с кем конкретно связался.

Рассчитывать я мог только на себя. Лешему хватало забот с закладками, а никому другому я бы не доверился. Никто бы не разделил моих опасений. Даже Фара. Да и мало ли кого Сивый умудрился завербовать! Может, за моей спиной половина команды уже приняли его сторону. Придурочные, не чуяли, чем это грозит…

В итоге я решил втереться к Сивому в доверие. Начал всячески к нему подмазываться. Из ботинок не выпрыгивал и зад подтереть не вызывался – бухтел, когда Сивый отлынивал от работы, и спуску ему особо не давал, – но аварийную лампу погасил, ходить по пятам перестал. Отправляясь в столовку, ждал Сивого и садился рядом. Угощал самокрутками и смеялся над шутками, из-за которых раньше полез бы в драку. В общем, всем видом показывал: вот он я, покладистый и добрый, ты только завербуй.

Иногда мне становилось тошно от собственной роли, но я терпел. Сивый, конечно, заметил перемену в моём поведении. Наверное, подумал, что я от страха прогнулся. Пусть думает что хочет. Лишь бы клюнул, а потом посмотрим, чья возьмёт.

* * *

Ветки на деревьях растопырились, как пальцы на руке обгоревшего мертвеца. Они не закрывали обзор, и, прогулявшись по упокоенной после недавнего пожара роще, мы с Кирпичом, Сифоном и Калибром быстро приметили парочку подходящих сосен. Разошлись по сторонам и устроили перекличку гулкими ударами топоров. С веток осыпалась крупная шелуха пепла. Она кружила в воздухе, медленно опускалась нам на головы и плечи, тонула в покрывавшем землю угольном налёте черноты.

Мы обливались потом, тёрли зудящие лоб и шею. Перемазались сажей и потеряли друг друга на фоне закоптелых стволов, но продолжали размахивать топорами. Затвердевшая кора проламывалась под их ударами, затем наружу летели светлые брызги не тронутой огнём древесины. Мы выбирали стволы потоньше, но всё равно возились с ними долго. Повалив их, брались за пилу и наполняли рощу стонами скользящего металла.

Нагрузив телегу полешками, прилегли отдохнуть. Со стороны выглядели обычными шашлыками, покорно ждущими, когда их отнесут в печь.

Уснув, мы бы и не заметили, как поисковый отряд другой похоронной команды наваливает нас на плащ-палатку и волочит из рощи к своему «Зверю». Я представил, как меня укладывают в мешок, поднимают на чужую печную платформу и бросают на противень. Представил, как просыпаюсь от скрипа гидравлики, начинаю вертеться в мешке и требовать, чтобы меня отпустили. Только меня никто не слушает, потому что я ханурик, а у ханурика одна судьба – воспламениться под струями раскалённого воздуха. Противень опустился на упоры, круглая дверь печи закрылась, где-то надо мной загудели воздухоподогреватели – и я проснулся.

Растолкал других, и мы, гремя шумихами и поцокивая трещотками, выдвинулись обратно по тропинке. Утром хорошенько протоптали её, а теперь едва различали под свежим наносом пепла.

Телегу тащили посменно: то мы с Кирпичом, то Калибр с Сифоном. Когда колесо попадало на вылупившийся из земли корень, полешки громыхали за нашими спинами, норовили вывалиться, а в сетке между оглоблями побрякивали топоры и пилы.

Нам предстояло сделать ещё одну ходку.

Вчера приехали топливозаправщики. Калибр пристал к ним с вопросами, хотел разведать, что к чему. Ничего не добился. Ни привета, ни ответа. Водители молча смотрели на Калибра ввалившимися от усталости глазами. Мы заподозрили, что заправка окажется последней. Решили перестраховаться, вот и взялись пополнить запас дров.

Поленница в хозблоке и так ломилась, но мы знали прожорливость топки. За сутки непрерывной работы она запросто сжирала половину поленницы, а то и больше. Каждая привезённая телега с дровами продлевала работу печей на пару часов. Мелочь, конечно, но всё лучше, чем ничего. Печникам предстояло разобраться с хануриками из холодильного отделения. Не сожжём их сейчас, потом сжечь не получится. Если потребуется, будем таскать из ближайших посёлков мебель, книги, половицы, только бы печи не затихали. Сивый подговаривал нас плюнуть и лишний раз не жилиться, однако мы его не слушали.