Зверь 44

Сухой на связь не выходил. Маршрут «Зверю» не продлевал, наводок на мясорубки не давал. Мы предлагали Сычу заглушиться, чтобы зазря не тратить солярку, а Сыч упёрся. Боялся тишины и гула в ушах. Мы не настаивали. Знали, что скоро маршрут закончится и деваться Сычу будет некуда. Правда, он схитрил: перевёл двигатели на малые обороты. Кардан сказал, что для двигателей это вредно, но Сыч его не послушал. Теперь «Зверь» едва полз. Нагнать его даже с гружёной телегой было нетрудно.

Мы не спеша брели через рощу. Калибр и Сифон пробовали заговорить о Сухом, но быстро задохнулись от запаха гари. Дальше шли молча, а я вспоминал других командиров нашей команды.

Когда я впервые поднялся на палубу – тогда ещё не палубу, а просто крышу, – на «Звере» хозяйничал Лось. У него главным закидоном была дисциплина. Вот хоть убейся, а живи по распорядку и как штык спускайся завтракать ровно в шесть тридцать восемь. Он каждому всучил наручные часы и заставил Шкуру, тогда сидевшего на месте Сыча, ежедневно по радиостанции сверять их ход. Лось частенько устраивал проверки – без предупреждения приезжал на «Зверь» и обламывал рога всем, кто нарушил установленный им распорядок. Шкура нашёптывал, кого наказать построже. Затем они оба пропали, и мы не слишком расстроились, но какую-никакую дисциплину Лось в нас вбил. Особенно в Кардана. Он один из немногих на «Звере» по-прежнему носил подаренные Лосем часы.

Следующим назначили Бухту. От него сохранились словечки вроде «палубы» и «кормы». Он приказывал травить, задраивать, майнать, вирать – поди разбери, что ему нужно. Та ещё контузия. Нас он называл матросами и по такому поводу организовал нам настоящие тельняшки. Не поскупился – организовал с запасом. Два тюка до сих пор лежали в хозблоке нетронутые. Когда Бухта пропал, мы поначалу в шутку повторяли его словечки, а потом они прижились. Иногда всплывал какой-нибудь камбуз, и становилось грустно, потому что Бухта был неплохим командиром, уж получше Сухого.

Хотя Сухого мы и видели нечасто. Думаю, он запомнится придирками к алкашке. Тоже неплохо. Отбил охоту, кому требовалось отбить. Раньше Калибр не отлипал от фляги – как покажется посёлок, нёсся туда и шукал, где бы её наполнить, – а теперь попустило. Посасывает иногда, но без одержимости. У него и приступы прекратились. За это Сухому спасибо, а вообще нам сейчас было не до него.

У нас хватило бы припасов ещё на две-три закладки, но «Зверь» лишь отдалялся от фронта, и делать закладки больше не было смысла. Сифон вернулся в печной отряд. Леший в свою очередь мог бы вернуться в отряд снабжения и лазать по заброшенным домам в надежде найти что-нибудь полезное, но мы поручили ему следить за округой. Хотели вовремя узнать о прорыве фронта и приближении жёлтых. Тут, если замешкаешься, потом костей не соберёшь.

В итоге Леший опять убегал на рассвете и возвращался ктемноте. Пока не выяснил ничего важного, но обнаружил несколько новых мясорубок. Одна из них располагалась неподалёку, и я наметил туда сгонять. Вылазку назначил на утро следующего дня, а сегодняшний день посвятил заготовке дров. Продолжал подмазываться к Сивому и в рощу его не потащил, разрешил ему отдохнуть.

Роща загорелась после недавнего обстрела. К нашему приходу огонь иссяк. Ещё попадались тлевшие деревья, местами виднелись расщеплённые сосны с красными углями в глубине стволов, однако мы не обращали на них внимания. Только выбравшись из рощи, осознали, до чего в ней было жарко и каким ядовитым воздухом мы дышали. Подождали, пока ветер разгонит клубы пепельного марева, и наконец сняли почерневшие маски. От свежего воздуха нас немного повело, но вскоре мы вернулись к «Зверю». Сифон отправился работать на печную платформу, а мы с Кирпичом и Калибром разложили собранные полешки в хозблоке. Перепачкали всё сажей, но результатом остались довольны.

Прежде чем пойти к раковине, я заглянул в теплушку. Встретил Фару и узнал, что Сивый куда-то свалил. Понятное дело, никого не предупредив. Фара видел, как он идёт в противоположную от рощи сторону. Я пообещал себе не психовать и, когда Сивый вернётся, лишь мимоходом спросить, где его носило. Пусть набрешет что захочет. Я проглочу и не утрусь.

Помывшись и отряхнув одежду, я полез проверить топку. Она располагалась в самой глубине печного отделения, однако вход в неё открывался из отделения хозяйственного. Пришлось откапывать дверь из-под коробок и тюков. Зайдя внутрь, я убедился, что всё в порядке. Собственно, в топке ничто не изменилось с тех пор, как мы ею пользовались в последний раз – в день, когда пропал Бухта.

Вторую вылазку за дровами мы с Кирпичом, Сифоном и Калибром наметили на три часа. Спать не хотелось, и я спустился в столовую. Получив порцию перлового супа с куриными ёжиками, устроился за пустовавшим столом. Черпак сразу присел мне на уши.