Звери Стикса. Часть 1. Контрольная служба «Смерть»

Женщина взвыла. Она завизжала со всем отчаянием, на которое была способна ее душа. Она поверила сразу. Как-то вдруг ей стало понятно, что этот – не врет, что он не нанятый горожанами хулиган, чья задача ее припугнуть и на полпути не остановится. Она билась в стальной хватке, как птица в силке, пытаясь укусить, достать, поцарапать своего палача. Он держал ее крепко и просто ждал. Пока слабость и какое-то безразличие не накатили на нее, не залили ее тело свинцовой усталостью. Она тяжело осела на мраморный пол.

– Что ты хочешь от меня?

– Покаяния.

При этом слове она взвилась с новой силой.

– Покаяния!? Покаяния!!?? Ты пришел убивать, так убивай! Судить меня ты не смеешь! Никто кроме Бога не смеет судить меня! Ты подавишься моей жизнью, чертова нелюдь, но покаяния от меня ты не дождешься!

– Я как-то так и подумал, – спокойно согласился пес и словно бы не прилагая никаких дополнительных усилий пошел к столу, увлекая за собой визжащую женщину. Он грубо уложил ее на гладкую отполированную поверхность тяжелого стола и к ее несказанному ужасу навалился сверху, прижимая, лишая возможности двигаться. Она наконец-то поняла, что он собирался с ней сделать и бережно взращенный с самого детства страх сковал все ее естество ледяными кандалами.

– Я все скажу! Я все скажу! И предстану на народном суде! – запричитала она и слезы полились из ее прекрасных глаз, обжигая кожу на щеках. – Я сделаю все, что захочешь, только НЕ ТРОГАЙ МЕНЯ!!

Одной рукой он прижимал ее к столу, парализуя движения, а второй развязывал или распарывал шнуровку на ее платье.

– Я рад, что ты согласна сотрудничать, но все же ты не очень поняла кто я, Кончита, – его губы были прямо рядом с ее ухом, но не касались кожи. Он нащупал колючую веревку на ее талии.

– Вот оно в чем дело, Кончита. Ты решила, что ты любишь боль? – и, извернув длинный костяной коготь острой стороной перерезал ее, словно она была сделана из сахара, а не из пеньки. – Никто на самом деле не любит боль, Кончита. И ты ее тоже не любишь. Я тебе это докажу.

Ее дыхание перехватило от ужаса, отвращения и ожидания. Теперь она лежала в раскрытом платье, оголенная, полностью доступная. Но пес не торопился насиловать свою жертву.

– У нас впереди вся ночь, Кончита. Я хочу услышать твою историю, – она вздрогнула и напряглась, когда почувствовала его руку на своем теле – он начал гладить ее. Еле прикасаясь, он проводил кончиками пальцев, спрятанными под длинными жесткими когтями, по ее спине.

– Пожалуйста… – слезы с новой силой полились из ее глаз. – Не надо.

– Я ничего не делаю тебе, Кончита. Просто глажу. Так как же ты докатилась до такого? Порядочная девушка из скромной итальянской семьи…

Он говорил и говорил, тихо и вкрадчиво прямо над ее ухом. Он рассказывал в подробностях всю ее жизнь. И его голос, а может быть слова, которые он произносил, неожиданно начали действовать на женщину совершенно необыкновенным образом. Любое тело не может все время находиться в напряжении, особенно истерзанное нервным потрясением. Незаметно, постепенно, она начала расслабляться. Прикосновения стали ощущаться острее и кожа стала отвечать на них мурашками. Почувствовав это, пес расширил сферу своих маневров, начав прикасаться к бокам и груди. Затем и к бедрам. Он не теребил, не царапал, не хватал ее – а просто нежно поглаживал. И все говорил, говорил.

– Прекрати… – шептала она, но собственное тело стало каким-то чужим, неподвластным ей. Оно вдруг стало отзываться не на ее мысли и приказы, а на его гипнотические движения.

Вот его рука скользнула вниз по животу и женщина снова встрепенулась, дернулась, сжалась. Она приготовилась к грубому внедрению жестких колющих пальцев в ее святая святых, куда уже много лет не допускалось ничто и никто. Страх и слезы снова охватили ее. Она дрожала.

«Все немножко сложнее, чем я думал. Ну ничего».

Он плотнее прижался к ее спине теплым крепким торсом и осторожно прикоснулся губами к нужным, уже вычисленным во время поглаживания точкам на спине и шее. Он почувствовал, как волна энергии зародившись в глубине его живота прокатывается по его телу, поднимая волоски на шкуре и захлестывает женщину, заставляя ее потерять контроль над собой. Он умел заражать возбуждением. Умел растопить, расслабить, захлестнуть страстью. В этом и был его маленький секрет, обнаруженный уже давно, еще во времена обучения. Он не знал, как это делает, и не смог бы объяснить – просто умел.

– Я по-прежнему ничего тебе не делаю, Кончита.

У нее неожиданно закружилась голова. Все тело обдало жаром, ноги подкосились. Действительно, вопреки ожиданию его рука снова только гладила ее. Нежно прикасаясь к лобку и тонкой коже в углублениях между ногами, не пыталась проникнуть внутрь.

– Ты не девственница, Кончита. Нет, ты даже была замужем, – продолжал нашептывать он. – Как порядочная девушка, ты вышла замуж за того, кого тебе указала семья. Он был груб с тобой, Кончита? Ты поэтому испугалась сейчас, он брал тебя сразу, с болью, без подготовки?